Юный техник 1996-07, страница 51

что сына ждет космос — ведь здоровый космонавт не вправе оставить службу, пока ему не исполнится шестьдесят. Уверяю тебя, все пройдет именно так, как ты задумал.

«Сработает, — сказал Мэрдок себе. — Предусмотрено все до мелочей. У андроида полная копия моей памяти, его голос — это мой голос, и его привычки — мои привычки. А когда он покинет родителей и снова отправится к звездам, ленты с его голосом, записанные впрок, будут приходить к ним из космоса так же, как и раньше — до самой их смерти. И родители никогда не догадаются, что я умер».

— Ты готов? — тихо спросил высокий человек.

— Да, — ответил Мэрдок. — Готов.

Они пошли вниз по бесконечному коридору.

Роберт вспомнил, как гордились его родители, когда его приняли на Особую Службу. Из всех мальчиков города Тэйер-вилла отобрали его одного. Это был великий день! Играл местный оркестр, старичок-мэр мистер Харкнссс в очках, спадавших с его носа, произнес речь, отметив, что Тэйервилл гордится тем, что выбрали их земляка. И мать плакала от счастья...

То, что Роберт должен отправиться в космос, было заранее предрешено. Другим мальчишкам, не выдержавшим испытания, оставалось только мечтать. С той минуты, когда Мэрдок увидел возвращение ракеты на Землю, он ни секунды не сомневался, что станет космонавтом. Он только и мечтал о путешествиях к чужим и далеким горизонтам, к удивительным мирам, неподвластным воображению.

Многие не были готовы к тому, чтобы пожертвовать всем ради космоса. Даже двадцать лет спустя он помнил, как сказала Джулия:

— Да, Боб, я верю, что ты меня любишь, но не так сильно, чтобы забыть о своей мечте.

И она ушла, зная, что в его жизни для нее нет места. Там был только космос — бескрайний космос, ракеты, свет звезд — и больше ничего.

Мэрдок припоминал бессонные предрассветные часы, когда особенно ощущалось, как тесно в стенах маленького домика и как душно в жаркой тишине комнаты. Он вспомнил и свою последнюю ночь на Земле двадцать лет назад, когда, лежа в кровати, вдруг ощутил давящую безбрежность Вселенной. Вспомнил дождь, который под утро забарабанил по крыше, и как гремел гром в небе Канзаса. Затем каким-то непостижимым

48