Юный техник 2000-05, страница 21

НОТЫ И... БОРЩ. Но. пожалуй, настоящим гением синестезии был московской репортер Леонид Шерешевский. В восприятии окружающего мира у него участвовали все чувства сразу. В этом убедился психолог Александр Лурия, написавшие по сему поводу «Маленькую книжку о большой памяти». Однажды он пожаловался исследователю: шум мешает ему сосредоточиться. Он превращается в его сознании в клубы пара, заслоняющие таблицы, что предложил ему ученый. И это мешает рассмотреть их хорошенько, а стало быть, и запомнить. А надо сказать, что в тишине Шеоешевский мог затвердить практически неограниченное количество таблиц с чисто случайными рядами цифр букв, да так крепко, что без ошибок воспроизводил их и много лет спустя. «Какой у вас желтый и рассыпчатый голос», — заметил он как-то при знакомстве психологу Выгодскому. А когда при нем брали музыкальные

ноты на пианино, он ьидег их то в виде серебряной полосы, тс желтой, то коричневой... Иногда зрительное ощущение дополнялось и вкусовым — коричневая нота вызывала вкус

УДИВИТЕЛЬНО, НО ФАКТ!

Споры о происхождении сонета «Гласные» вызвали к жизни многие признания и ассоциации. Так, скажем, Владимир Набоков в своей книге воспоминаний «Другие берега» сам признается, что был наделен цветным слухом. «Не знаю, — впрочем, оюваривается он, — правильно пи туг говорить о слухе. Цветное ощущение создается, по-моему, осяззтельным, губным, чуть ли не вкусовым чутьем. Чтобы основательно определить окраску буквы, я должен ее просмаковать, дать ей набухнуть или излучиться во рту, пока воображаю ее зрительным узор. Чрезвычайно сложный вопрос каким именно образом сливаются в восприятии буква и ее звук, окраска и ее (корма».