Сделай Сам (Знание) 2000-02, страница 125

лучше об огне. Есть что-то властное и завораживающее в этой самой подвижной и своевольной из стихий. Вырвавшись из оков, она способна причинить величайшие бедствия, лишив человека всего его достояния, а то и самой жизни. Зато обузданная, она греет нас и кормит, прогоняет мрак и тьму, снабжает множеством жизненно необходимых предметов и веществ. Огонь работает в кузнице и в домне, в горшечном горне и на стекольной фабрике. В конце концов именно он, ревущий в топках турбин, вызывает к жизни электрический ток, без которого теперь немыслимо само существование человека. Но ведь даже яростное пламя такой топки некогда было возжжено (как, впрочем, и всякое другое пламя) и началось от небольшого огонька, по сути дела, от крохотной искорки. И вот уже тысячи лет человечество ищет и находит все более и более надежные и безотказные способы пробудить огонь, чтобы, возгоревшись, он служил людям тогда и там, где потребуются его услуги. Об этом — наш рассказ.

Огонь из деревяшки

Историки первобытной культуры утверждают, что поначалу древний человек не умел сам добывать огонь. Он мог только сберегать счастливо найденный огонь — от дерева ли, подожженного молнией, ручейка ли вулканической лавы или по какой-то другой причине вспыхнувший. Столь примитивных племен, однако, этнографам не довелось наблюдать ни в одной части земного шара. Зато им известно, что у многих первобытных народов добывание огня было делом хлопотным и трудным. И всегда оно так или иначе сводилось к использованию трения дерева о дерево. Так что не приходится сомневаться, что старейшим способом добыть огонь были именно устройства, на этом принципе основанные. Впрочем, устройств таких известно немало, но все они подразделяются на три группы.

Самый простой, но и наиболее трудоемкий способ — это выскабливание или выпахивание огня. Для такой цели берется деревяшка, разумеется, хорошо просушенная, и в ней проделывается бороздка, имеющая слепой конец. Заостренной деревянной же палочкой, наклоненной по отношению к бороздке на угол примерно 30—35°, извлекатель огня начинает быстро водить по ней взад — вперед. Бороздка

постепенно все больше выскабливается, а скапливающиеся в конце бороздки опилки понемногу обугливаются и под конец начинают тлеть. Их тогда можно раздуть, а вспыхнувшее пламя зажжет поднесенный смолистый сучок или веточку. Теперь уже ничего не стоит поднести эту горящую веточку к приготовленному костру. Вряд ли даже из любопытства кто-нибудь из наших читателей захочет проделать такой опыт: наши разболтанные цивилизацией нервы едва ли выдержат подобное испытание.

Другой способ — выпиливание огня. Для него лучше всего подходит бамбук, который, как известно, в наших широтах не растет. Для извлечения огня кусок сухого бамбука толщиной 10—15 см продольно раскалывается пополам и кладется полой стороной на землю. Другой пластиной бамбука, словно пилой, половинку ствола начинают перепиливать. Древесина бамбука очень твердая, тепла выделяется много и сердцевина расколотого ствола некоторое время спустя начинает тлеть. Дальше все повторяется, как и в предыдущем случае: тлеющую сердцевину раздувают и зажигают от нее сучья. Само собой разумеется, что таким способом добывали огонь жители тех стран, где водятся бамбуковые заросли. Интересно, однако, что наши далекие предки бамбука, разумеется, и в глаза не видевшие, огонь добывали именно выпиливанием. А умение это сохраняли еще и в прошедшем столетии.

В некоторых глухих уголках Руси вплоть до середины XIX в. бытовали поверья о целительной силе «живого огня». «Живым» же считался огонь, полученный именно с помощью трения. О таких поверьях упоминает и В.И. Даль в сборнике «Пословицы русского народа». А замечательный писатель Николай Семенович Лесков однажды собственными глазами наблюдал и описал этот языческий, по сути дела, обряд. К нему прибегали, когда на деревню нападало великое бедствие — падеж скота. И тогда во всей деревне гасили все огни, даже в лампадах перед иконами. А «живой огонь» выпиливали. У Лескова рассказывается, что сперва жители деревни соорудили огромное соломенное чучело, которое и должно было изображать «мару» — то есть приключившееся бедствие, коровью смерть. А затем на крепкие козлы положили большую сухостойную жердь черной липы, а поверх

124