Сделай Сам (Знание) 2001-02, страница 130

кассеты. После такой подготовки также в темноте крышку стягивают крючком инструмента. Поскольку теперь «родная» кассета непригодна для использования, катушку вместе с пленкой переносят в приготовленную пустую, без катушки, кассету. Последнюю лучше взять пластмассовую, с навинчиваемой крышкой — некоторые металлические оказываются тесноватыми (по высоте), отчего катушка в них врашается с трудом. Поскольку «мыльницы» рассчитаны на автоматический ввод данных о чувствительности пленки, «фирменные» кассеты снабжены специальным кодом, наносимым на боковую поверхность кассеты. Можно попытаться воспроизвести код «пересаженной» пленки на новой кассете, наклеивая в нужных местах квадратики, вырезанные из пищевой алюминиевой фольги. Но надежнее и проще будет использовать «спасенную» пленку в аппаратах, не рассчитанных на автоматический учет чувствительности. Такой вариант тем более желателен, если перед ошибочной обратной перемоткой на пленке успели снять несколько кадров. При этом учтем, что неавтоматические фотоаппараты требуют более длинного зарядного конца, поэтому, прощелкав (при закрытом объективе) ранее отснятое количество кадров, прибавим один-два кадра в запас, чтобы не получилось накладки нового кадра на снятый ранее.

а. к. жаннин

«Охота на лис»_

У английского драматурга Пристли есть пьеса, по которой, кстати, в советское время был сделан чудесный телефильм — «Опасный поворот». Завязка острого сюжета начинается там с того, что человек, вращающий ручку настройки приемника, случайно ловит радиостанцию, передающую информационные сообщения, и вдруг оказывается, что информация непосредственно касается и

его самого, и его знакомых, собравшихся теплой компанией, чтобы отдохнуть и развлечься.

Примерно так же началась и история, свидетелем и участником которой мне довелось стать. Я вращал ручку настройки приемника и вдруг услышал детский голос — явно не из радиоспектакля или рекламного клипа. Я зафиксировал волну и прислушался.

Передача шла из чьей-то квартиры, причем ее обитатели даже не подозревали, что все, что они говорят, радиоволны разносят по окрестностям. «Жучок» или радиомикрофон был скрытно установлен в детском уголке квартиры. Конечно, прослушивать чужие разговоры — верх неприличия, но с другой стороны, было ясно, что «жучок» ставится не просто так, не с добрыми намерениями, что людям грозит какая-то опасность. Надо было попытаться найти этих людей и предупредить их. А для этого надо было постараться узнать хоть чуть подробнее, что это за люди.

Через короткое время стало ясно, что малыша зовут Максимом, что у него есть бабушка, которая читает ему замечательные детские книжки — то стихи, то «Приключения Незнайки». Что отца его зовут Владимиром. Пожалуй, этого было достаточно, и я выключил приемник, сохранив настройку.

Как программист я знал, что московской милиции по этим параметрам можно было бы найти адрес квартиры за несколько минут — если воспользоваться контекстным поиском в их электронной базе данных, в которую занесены все москвичи.

Как инженер-электронщик я понимал, что прослушивание ведется не «уполномоченными на то органами» — у профессионалов совершенно иная аппаратура, методы кодирования, и на обычный приемник их поймать невозможно. Значит, это криминал.

Казалось бы, все ясно: происходит самое грубое нарушение прав и свобод человека, идет вмешательство в его личную жизнь, несусветно попирается все, что только попрать можно. Следовательно, органы охраны правопорядка должны немедленно обрушиться всей своей электронной, военной и юридической мощью, чтобы защитить права и свободы личности и жестоко наказать посягнувших на оные.

128