008. Свято-Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь, страница 5

ИСТОРИЯ

шш

Господские праздники (таких праздников восемь) входят в число двенадцати (двунадесятых) важнейших после Пасхи великих праздников. Название их говорит о том, что они посвящены Господу (Троица, Воздвижение Креста Господня) и событиям Его земной жизни: Рождеству, Сретению, Крещению, Преображению, Входу Господню в Иерусалим, Вознесению. Кроме Господских, в число двунадесятых праздников входят еще и праздники Богородичные (их четыре). Это: Рождество Богородицы, Введение во храм, Благовещение, Успение.

...а так —Иордан Новый, Истра (вверху).

Вид на Богоявленский скит с моста через Кедрон. В этом скиту Святейший Никон говел Великим постом.

Гроба Господня (дерзновение так и не воплотившееся), заподозрив в этом гордыню монарха.

Свою роль сыграло и то, что примером для самодержца был союз преподобного Саввы Сторожевского и князя Юрия Звенигородского. Давнюю эту историю царь хорошо знал — во-первых, являясь почитателем Саввы, а во-вторых, взяв замуж девицу из рода Мило-славских. А основатель рода Милослав-ских когда-то прибыл на Русь из Литвы в свите княжны Софьи Витовтовны, ставшей женой великого князя Московского Василия Дмитриевича, брата Юрия Звенигородского. Похоже, при Алексее Михайловиче в роли преп. Саввы оказался будущий Патриарх Никон, бывший в ту пору игуменом Кожеезерской обители. Кроме прочего, сыграло роль то, что постриг он принял в Анзерском скиту и первое время своего иночества подвизался под началом преподобного Елеазара Анзерского, особо почитавшегося в семействе Романовых, поскольку с его молитвами связывали появление на свет долгожданного наследника — как раз Алексея Михайловича.

Никон был хорошо знаком с христианской символикой, как никто сознавал

связь храма, богослужения и духовной жизни. Своим пониманием он охотно делился с молодым правителем, став вскоре его «собинным другом». Царь Алексей Михайлович отнюдь не чужд был подобных идей, вокруг его духовника Стефана Вонифатьева сложился «кружок ревнителей древнего благочестия» (в который вполне органично вписался будущий Патриарх), и оценить предлагаемое Никоном он был вполне способен. Одним из этих предложений оказалось устроение загородного монастыря во образ евангельского Иерусалима, а шире — и вовсе обустройство своего рода «пространственной иконы» Святой Земли.

По поводу того, кто первый, царь или Патриарх, назвал затеваемый монастырь Новым Иерусалимом, расходятся даже свидетельства современников. Да это и не важно, достаточно

того, что сама идея к тому моменту уже владела обоими. А название царь подтвердил в письме, отправленном с обратной дороги после освящения деревянного храма Воскресения Христова (17 июня 1657 года). Но на Соборе 1666 года, том самом, который и осудил Никона, и анафематствовал сторонников «старого обряда», в вину Никону было поставлено, кроме прочего, самовольное присвоение обители имени Святого Града.

Принято считать, что причиной оставления в июле 1658 года Никоном патриаршей кафедры был конфликт с Алексеем Михайловичем. Однако следует учитывать и свидетельство князя Алексея Трубецкого, дважды посылаемого царем к Патриарху за разъяснениями. Первый раз Никон сослался на то, что и прежде извещал государя, что больше трех лет на патриаршестве не