Вокруг света 1955-05, страница 22

Именно на острове Солнца, по словам легенды, зародилось инкское государство. Первые из племени инков — Манко Копак и его жена Мамма Оклью — появились .здесь, на острове, волоча за собой золотой плуг. В том месте, где плуг легко вошел в землю, было создано новое государство, которое должно было служить богу Солнца на земле и спасти индейские племена, обескровленные междоусобными войнами.

Мы вспомнили, что у инков был выразительный, певучий язык, своя письменность. Через горы и долины они прокладывали большие, хорошие дороги. Инки организовали даже почту: вдоль дорог на определенном расстоянии были установлены посты, здесь послания передавались от одного скорохода Другому.

Рассекая спокойные воды озера, голубизна которого на горизонте сливалась с синевой неба, мы отправились в обратный путь — к поселку Копакабана. Возвратились мы, когда уже наступила ночь и на небе каким-то особым, свойственным лишь «■ористым местам светом зажигались звезды.

Утром следующего дня мы попали в храм на праздник. Индейцы разряжены в шкуры ягуаров. В поля войлочных шляп воткнуты длинные перья. На женщинах по нескольку домотканных шерстяных юбок самых различных цветов. Во время ганца юбки развеваются, и женщины становятся похожими на пестрые волчки. Музыканты играют на флейтах, искусно сделанных из стеблей растений. Мелодии индейской музыки проникнуты глубокой грустью, — кажется, что инструменты плачут.

Больше всего поражает неутомимость танцоров и музыкантов: пляшут и играют почти без отдыха в продолжение нескольких дней.

Нам не хотелось покидать этот красочный праздник, но путешествие только начиналось, впереди был длинный и нелегкий путь.

Автомобиль бежит по извилистой дороге, то поднимаясь, то спускаясь с небольших отлогих холмов. У пролива Тикина мы остановились и, чтобы не очутиться на территории Перу, решили перебраться на противоположный берег по воде. Мы усаживаемся в каноэ, а машину ставим на большую деревянную плоскодонку с скромным брезентовым паоусом.

На берегу нас встретила девочка-индианка с раскосыми глазами и красными, как апельсин, щеками. Она предложила нам полную корзину живой рыбы. Наше внимание привлекли удивительно крупные форели — больше метра в длину.

И вот мы снова в пути. Едем вдоль берега озера Титикака. Одно за другим вырастают перед нами индейские селения. Постройки едва выглядывают из-под земли, словно они забрались туда, спасаясь от холода. Стены хижин сложены из кир

пичей, изготовленных из глины, смешанной с соломой. Сверху они покрыты жесткой травой. Образуемый ею навес спускается почти до земли. Чтобы войти в хижину, приходится сгибаться в три погибели.

Вид на город Ла-Пас, столицу республики, открылся неожиданно. Внезапно мы оказались на краю огромного котлована, словно вырытого человеком. На дне этого котлована и расположен город. За ним вдали видна гора Ильимани с тремя снежными вершинами, возвышающимися более чем на 6 тысяч метров над уровнем моря. Словно гигантский занавес, поднимается она за городом. Невозможно описать впечатление, которое производит Ильимани; недаром многие утверждают, что это одна из красивейших гор на земле.

Ла-Пас был основан испанцами четыре века назад. Это самая высокогорная столица в мире: она расположена на высоте 3 700 метров. В Ла-Пасе 400 тысяч жителей.

Улицы города чрезвычайно извилисты и проложены на разном уровне.

Нередко дом построен так, что с одной стороны в нем несколько этажей, а с другой, выходящей на параллельную улицу, всего один.

В городе есть несколько замечательных по архитектуре католических соборов. Среди них выделяется городской собор, построенный из гранита руками рабочих-индейцев. Его украшают коринфские колонны. Капители их вызывают восхищение: несмотря на твердость материала, рисунок тонок и четок.

Рядом с собором на главной площади стоит «обожженный» дворец — официальная резиденция президента Боливии. Обожженным он называется потому, что его не раз пытались сжечь во время многочисленных правительственных переворотов. Площадь носит имя одного из борцов за национальную независимость латиноамериканских стран — Педро Доминго Мурильо. Взятый в плен испанцами, он произнес на эшафоте бессмертные слова: «Я умираю, уверенный, что зажженный мною факел никто не сможет погасить!» История доказала правоту его веры в благо-

18