Вокруг света 1955-05, страница 49

карбас стало подкидывать на волнах. Решили остановиться в урочище Кресты и переждать непогоду.

Мавра Павловна со Степаном укрыли карбас в устье безыменной речки, развели костер и перенесли Черского на берег.

Закутав горло шарфом, приподняв воротник черной шинели, он сидел у огня, шутил с сыном и подсмеивался над тревогами жены:

— На Байкале похуже было. Задует баргузин — с неделю носа из палатки не показывай.

Саша заботливо ухаживал за отцом. Ощущение опасности сделало мальчика серьезным не по возрасту. Он безустали помогал матери в ее наблюдениях, Степану в управлении карбасом.

В ночь на двадцать второе июня над Колымой разразилась буря.

Ветер вырывал с корнями лиственницы и опрокидывал в реку. Потом пошел проливной дождь.

Путешественники с трудом установили палатку. Степану пришлось приколачивать ее полы к земле, чтобы ветер не сорвал брезента. Перед входом он развел большой костер; косматые тени заплясали по гудящим брезентовым стенкам.

Черскому устроили постель в палатке, Саша прикорнул рядом с ним. Мавра Павловна и Степан сидели у костра, под дождем: в палатке для них не хватало места. Прикрывая дневник полой пальто, Мавра Павловна записала: «Мужу хуже, силы его совсем слабеют».

Дождь сменился снегом. Было странно и больно смотреть на снежную бурю в конце июня. Белые мокрые вихри пролетали над рекой, лиственницы мелькали зелеными пятнами в снежной мгле. Вода в Колыме стремительно поднималась.

Утром Иван Дементьевич подозвал жену.

— Надо плыть поскорее. В урочище оставаться опасно, — с трудом проговорил он.

Когда они отчалили, снегопад перешел в дождь. Два дня плыли под дождем Мавра Павловна не прекращала своих исследований. По нескольку раз в день карбас приставал к берегу. Она проводила все необходимые наблюдения, вела дневник. Саша и Степан помогали собирать образцы горных пород.

Наступило двадцать пятое июня. Суденышко стремительно летело мимо утесов, мимо мелких речушек и распадков, в сплошных потоках ледяного дождя. В этот день Мавра Павловна сделала одну-единственную запись, полную безнадежного отчаяния: «Боюсь, доживет ли муж до завтра. Боже мой, что будет дальше?»

Неутихающие боли не давали покоя Черскому. Он уже не мог лежать в постели: душили приступы астмы. Иван Дементьевич сидел согнувшись и, не отрываясь, смотрел на Колыму. Саша притих и молчал. Мавра Павловна непрерывно прикладывала мужу холодные компрессы.

Истерзанный болью и бессонницей, Иван Дементьевич тихо сказал:

— Мне уже ничто не поможет. Подготовься, Мав-руша, к удару и будь мужественна в несчастье...

Мавра Павловна отвела глаза в сторону. В этой женщине билось мужественное сердце и жила несгибаемая воля. Она помогла мужу сесть поудобнее и ответила полушопотом:

— Ты поправишься, Ваня, я уверена, все будет хорошо... Но если разлука случится, — у нее не хватило сил произнести короткое, страшное слово, — если это случится, я клянусь довести путешествие до конца...

Он пожал ее руку:

— До конца! Только до конца!..

Над Колымой попрежнему висело низкое серое небо. Дождь не прекращался, на воде лопались бесчисленные пузыри. Берега смутно угадывались за мелькающими дождевыми сетями. А карбас все скользил и скользил по таежной реке.

Мавре Павловне показалось, что муж задремал.

Она прижала сына к груди и торопливо сказала:

— Если что случится и со мной, Сашенька, ты сохрани все коллекции и записки. С ними вернешься в Верхне-Колымск. Отец Василий поможет добраться до Якутска. Из Якутска поезжай прямо в Петербург, к Семенову Тян-Шанскому. Ему передай все... Ты понял меня?

— Понял, мама...

Иван Дементьевич поднял голову.

«Ты видишь, я умираю?» — спрашивали его глаза.

«Да, я вижу». Мавра Павловна нашла в себе силы выдержать этот взгляд.

Иван Дементьевич повернулся к сыну. Мальчик устремился к отцу.

...Дул порывистый ветер, ревела река...

Мавра Павловна закрыла мужа одеялом и медленно, хватаясь за борта, добралась до Степана Расторгуева, сидевшего за рулем.

Степан молча посмотрел на нее.

— Все, — ответила Мавра Павловна.

Она положила на весло маленькие огрубевшие руки и резко повернула его. Карбас накренился, прыгнул через волну, выровнялся и стремительно пошел вперед.

Река кипела водоворотами, обледенелые стволы деревьев крутились в них, над водой пролетали снежные косяки. По береговым обрывам метались лиственницы, словно неугасимое пламя жизни.

43