Вокруг света 1963-03, страница 34

О. ЧИСТОВСКИЙ

ОБОРОТЕНЬ

(Из записок топографа)

Как-то утром ко мне пришел коренастый парень в полинявшей брезентовой спецовке, поношенной кепке и литых резиновых сапогах. Он посмотрел на меня единственным голубым глазом, улыбнулся и протянул записку от начальника экспедиции.

— Ну что ж, Алексей, — сказал я, прочитав направление, — пойдешь сегодня с нами в поле. Возьми вон тот топор под крыльцом.

Алексей поднял топор, поморщился и положил на прежнее место

— Я свой топорик принесу.

— Приноси свой, — согласился я. — Еду возьми. Домой вернемся поздно.

По дороге к лесу я стал было объяснять Алексею его обязанности.

— Знаю, что делать, — с улыбкой перебил он меня.

Работал Алексей ловко. Ни одного лишнего взмаха.

Движения его были настолько размеренны и четки, что можно было вести подсчет: «Раз, два, три...»

Другую визиру — узкую просеку в противоположном направлении — рубил Василий, напарник Алексея. И хотя лес на его участке был не густой, рубка продвигалась медленно По одному и тому же дереву, толщиной в оглоблю, он ударял по нескольку раз.

— Василий, ты топор сегодня точил? — не удержался я от вопроса.

— Нет, — глухо признался он.

— Чувствуется...

Из ельника вышел Алексей.

— Прорубил на двести десять метров.

— Как это ты определил так точно? — поинтересовался я.

— Просчитал шагами. Сто тридцать моих равны ста метрам.

— А мы сейчас проверим. Возьми рейку и поставь ее сначала в середине визиры, а затем в конце.

По черным шашечкам рейки я отсчитал расстояние до конца визиры. Получилось двести девять метров.

«Лучшего рабочего мне и не надо», — подумал я.

А Василий все продолжал тюкать тупым топором, доламывая ногой недорубленные деревья.

Вернувшийся Алексей крикнул ему:

— Эй, Василий, ты что так долго возишься?

— Забыл топор наточить, — пояснил я.

Алексей поднял с земли сбою сумку от противогаза,

из которой торчало горлышко бутылки с молоком, достал оселок.

— Иди-ка сюда! Топор наточу!

Спотыкаясь о свежие пеньки, Василий направился к нам.

— Визиру захламляешь. Трудно порубки собрать и отнести? — сказал Алексей.

Василий молча отдал топор.

— На ночь замачивать надо, а то слететь может, — деловито осматривая топор, говорил Алексей.

С приходом Алексея в бригаду работа у нас стала продвигаться быстрее. И Василий, глядя на него, сделался расторопнее. Я начал доверять рабочим самостоятельную рубку визир.

Все было готово к выходу в поле. Но на съемку мы не пошли. Мои планы расстроил Алексей.

— Мне сегодня надо сходить к начальнику экспедиции.

— По какому вопросу?

— Надо в паспорте сделать отметку о приеме на работу.

— Ну это вовсе не срочное дело.

— Нужно сегодня, — стоял на своем Алексей. — Все равно нынче короткий день — суббота. Только выйдешь — и обратно.

Трудился Алексей добросовестно, и я согласился его отпустить.

— Ладно. Иди. У меня накопилось много камеральной работы.

С этих пор под разными предлогами Алексей стал часто отпрашиваться: то ему необходимо было сходить в поселковую милицию, то побывать у врача, то заготовить сена на зиму. Да и работал он теперь как-то вяло, без прежнего огонька.

Мы делали съемку леса. Мохнатые ели раскинули ветви. Тяжелые шишки светились на солнце. Я заметил, что многие деревья были без макушек, и высказал предположение, что они оторваны при артиллерийском обстреле или бомбардировке во время войны.

— Спилены, — опроверг мои предположения Алексей.

— Зачем же их спилили? — поразился я.

— На продажу. В Ленинграде под Новый год елки с шишками ценятся дороже, — сказал он таким тоном, словно сам спилил их.

Алексей внимательно осмотрел неповрежденные ели, как бы подсчитывая, на сколько здесь можно еще продать.

— Это же варварство! — возмутился я. — Так можно весь лес извести.

— Лес большой Всем хватит, — ухмыльнулся Алексей.

Его ухмылка неприятно подействовала на меня, и я вспоминал о ней в продолжение всего дня.

Я встал пораньше, чтобы до прихода рабочих успеть вычертить снятый накануне рельеф. Раздался стук в дверь. Вошел лесник, высокий пожилой человек с окладистой бородой.

— Сегодня обходил свой квартал и увидел пять со-сен-столеток, срубленных по одной линии. Вот и зашел узнать: не по вашему ли приказанию?

— Нет, Федор Петрович, наши рабочие рубят мелкие деревья.

— Пони-ма-ю... — протянул лесник. — Сосны были одно загляденье! Ну, извините. До свидания.

В напряженной работе незаметно пролетело лето, и утвердилась в своих правах осень.

Мы молча брели по раскисшей от дождей дороге, то спускаясь в глубокие, заросшие кустарником лога, то поднимаясь на бугры. Литые резиновые сапоги от налипшей глины казались пудовыми. Шедший сзади меня Василий грустно проговорил:

— Вот уже, считайте, и зима наступила.

— Это в октябре-то? — усмехнулся Алексей.

— Вчера зайца видел, — продолжал Василий, не обращая внимания на его тон. — Косой успел поменять свою шубу. Верный признак.

И только он произнес эти слова, как из придорожной канавы выскочил зайчишка и, трепеща коротким хвостиком, во весь дух поскакал по косогору.

зо