Вокруг света 1963-05, страница 68

Оружие юавды на деле оказывается куда более действенным средством борьбы за новое, чем хитроумные тактические увертки Тулина. Там, где, по мнению Олега, все потеряно и остается лишь развести руками, Крылов своей заражающей убежденностью, бескомпромиссностью приобретает новых сторонников. Он будто развязывает цепную реакцию добра, которая захватывает и Южина, и Голицына, и Богданов-ского. Постепенно Сергей становится центром притяжения для всего искреннего, честного. И не случайно, что именно ему удалось сделать

новый шаг в наступлении на грозу.

Так, казалось бы, частная научная проблема становится отправной точкой для большого, волнующего разговора о нашем времени. Свежий ветер перемен, рожденный историческими XX и XXII съездами партии, выметает из нашей жизни все фальшивое, наносное, что осталось в наследство от культа личности. И потому у людей удесятеряются силы, и потому Сергей Крылов и его товарищи одерживают моральные победы и победы в научном поиске.

Л. ТЕРАКОПЯН

КОГДА ВОКРУГ ТЕБЯ ПУСТЫНЯ

щ

т

Поэт Валентин- Берестов приехал в Хорезмскую зтнографо-археологи-ческую экспедицию в качестве полноправного ее сотрудника; причем сотрудника старого (не по возрасту, а по стажу работы) и опытного: это была его десятая поездка в Среднюю Азию.

Результаты этой поездки — раскопаны замок и литейная мастерская VIII века и написана книга под несколько настораживающим названием «Приключений не будет»

Автор начинает с развенчивания привычной экспедиционной романтики:

«Честно говоря, работа у нас пыльная, кропотливая, утомительная и, увы, далеко не совпадающая с романтическими представлениями об археологии.

— Метем пустыню! — горестно восклицали иные романтики, впервые попав на раскопки.

Их можно понять День за днем глядеть в землю, ковырять ее ножом, мести кисточкой — ей-богу, это занятие, как говорится, на любителя».

Отказавшись идти по проторенной тропе внешней занимательности, автор ставит перед собой трудную задачу: раскрыть ту глуби'лную, не сразу и не всем открывающуюся романтику. которая всегда сопутствует вдохновенному научному поиску.

1 Валентин Берестов, Приключений не будет. Изд-во «Молодая гвардия», 1962.

62

Археолог метет п>стыню — это серые, но необходимые будни.

Но вот под его кистью «...проступает тоненькая линия, потом другая под прямым углом к первой, еще, еще одна... В бесформенной массе завала возникают осмысленные очертания кладки — кирпичи, лежащие вперевязку, и швы раствора между ними. Так в неопределенности и зыбкости ритма вдруг находишь нужную четкую строчку и чувствуешь: теперь обязательно пойдет.

И сейчас, когда из археолога я превратился в литератора, мне снова и снова хочется испытывать эту радость...» — пишет В. Берестов.

И читатель постепенно начинает разделять увлеченнрсть автора археологией и понимать ее поэзию.

Собственно говоря, речь идет не столько об археологии, сколько о психологии творчества, присущего работе и физика и лирика.

Автор книги выбрал нелегкий жанр — жанр лирического дневника. Эта форма доступна только людям душевно богатым, щедрым. И краткость изложения должна быть обратно пропорциональна емкости мысли. Валентину Берестову эти жесткие условия оказались по силам.

Живут на страницах книги добрые и увлеченные люди. Живут дружно, работают самозабвенно, в сорока

НА ШУТЛИВЫХ ПАРАЛЛЕЛЯХ

градусную жару раскапывают древ-нехорезмийские замки, по вечерам ведут задушевные беседы, с нетерпением ждут письма от родных и газеты декадной давности, размышляют о прошлом и будущем; поют экспедиционные песни, вдвойне дорогие им хотя бы тем, что голоса композитора и поэта слышны в общем хоре.

В своем дневнике автор меньше всего рассуждает: за живыми зарисовками работы и быта археологов, встреч и бесед с колхозниками из близлежащих селений возникают картины жизни и современного и древнего Хорезма.

В. Берестов, как правило, идет от частного, конкретного к общему, с помощью выразительных деталей и сравнений умеет показать в малом большое и важное. Вот один из примеров. Раскопанный археологами замок сравнивается вдруг с... Санчо Пансой, обремененным «большой патриархальной семьей. Да еще и рыцарскими доспехами, что так не соответствует ни его скудным средствам, ни его образу жизни, ни простым житейским потребностям. Мужицкий бюджет с непомерно раздутыми военными расходами».

Всего три строки. Но за этим образом встает эпох?, эпоха нарождающегося феодализма — время бесконечных междоусобиц; и уже как живого видишь, хозяина этого замка-хуторка с кетменем в руках и мечом за поясом.

В лирическом дневнике В. Берестова поэт и историк не просто дополняют друг друга — они едины. Поэтому вполне естественным представляется и то, что прозаический текст перемежается стихами. Стихами, полными юмора, иногда стилизованными (в данном случае это вполне оправдано) под «восточную мудрость».

Когда вокруг тебя пустыня, Когда еще далек привал, В тебе рождается гордыня: «Вот, дескать, где я побывал!» И вдруг, как мудрую усмешку Людей, что до тебя прошли, То вышку, то простую вешку, Смутясь, увидишь ты вдали.

— Эй. там, на палубе!