Вокруг света 1963-11, страница 41

курили трубки и лишь слегка повели глазами на возникшего перед ними Бердникова.

— Вот мой отец, — сказала Юкайдеэн, положив худую ладонь на плечо плотного, с желтым лунообразным лицом старика — А это, — она недоуменно тряхнула черными косами, — а это нюча.

Бердников назвал свое имя.

— А это Павел Петрович, — смеясь, повторила Юкайдеэн и проскользнула в большой чум.

Хопто молча освободил место у костра, вынул изо рта трубку и подал Павлу Петровичу. Знакомство с отцом Юкайдеэн состоялось. С появлением гостя стойбище оживилось. Пожилая якутка с трубкой в зубах стала потрошить утку, из небольшого чума (в отличие от других крытого берестой, на которой были выжжены причудливые цветы и растения) выполз шаман. Шаман был торжествен и грязен, как идол.

Из чума вышла Юкайдеэн с низеньким круглым столиком в руках. Поставила его недалеко от костра, накрыла холщовой скатертью. Между мисками с лепешками из свежей налимьей икры поставила высокие деревянные кубки, украшенные красивыми узорами из конского волоса, потом жареных в золе уток, начиненных кедровыми орехами, жирную уху из хариусов, оленьи мозги, пахнущие черным перцем. Хопто достал из сундука заветную бутылочку спирта, и пиршество началось.

Наступило мгновение, когда вежливое молчание стариков становилось напряженным: они изнывали от желания узнать, как Бердников очутился в их местах. И Павел Петрович рассказал им о своей полной приключений молодой жизни.

Да, он приехал в якутские леса из далекого города Иркутска. Да, он ищет здесь золото, но пока ничего не нашел. Целый год жил один в тайге, попал в беду: лесной пожар уничтожил его хижину, продукты, одежду, и он чуть не умер от голода и холодов. Случайно

набрел на кочующих оленеводов и теперь живет у них. Они здесь, совсем рядом, будут рады встретиться с вами...

— Я знаю, — спокойно ответил Хопто. — Среди оленеводов мой брат, я буду у него в гостях.

Старики задремали, костер прогорел. Солнце вставало, огромное, оранжевое, необыкновенно величественное, и до него было так близко, что казалось, его можно коснуться рукою.

За кустами, в десяти шагах, раздались слабые всплески. Юкайдеэн зачерпнула в озере воду, выпрямилась, подняла ведро и направилась к стойбищу. Толстые языки воды с шорохом выплескивались на траву.

— Юкайдеэн, — тихо позвал он.

Девушка обернулась. «Чего тебе надо?» — спросил ее светлый утренний взгляд.

Павел Петрович не знал, что ему надо: ему было просто приятно произносить ее певучее лесное имя.

Он смотрел ей вслед. Он радовался, что через минуту снова увидит ее. Он может видеть ее, когда ему вздумается, говорить с нею сколько угодно...

Для Павла Петровича начались тревожные, веселые и какие-то раздвоенные дни. Он ходил со стойбища оленеводов на стойбище Юкайдеэн, ловил рыбу на Те-рентяхе, собирал лекарственные травы и кедровые орехи в тайге.

Как-то уже ранней осенью Юкайдеэн привезла его на голый гранитный остров. Они оставили лодку между валунами и поднялись на береговой обрыв...

Остров был большим, но совершенно диким и пустынным, лишь жалкие кустики кедровника склонялись к серой каменистой земле. Весной перелетные птицы выводили здесь своих птенцов, осенью же его безмолвие нарушали только сердитые волны Терентяха. Павлу Петровичу не понравился этот неприкаянный остров.

— Голый, _wплохой, безобразный? — переспросила Юкайдеэн. — А мне вот нравится.

На этом-то острове Павел Петрович и предложил Юкайдеэн стать его женой.

Вечером, когда он снова шел к Юкайдеэн, она встретила его за километр от стойбища.

— На стойбище пришли люди, — крикнула Юкайдеэн испуганно. — Их трое, они с оружием, и главный из них сказал, что ищет тебя. Он говорит, что ты — человек опасный, что ты ходишь по тайге и воруешь якутское золото и что он задержит тебя.

Тогда-то, в тот самый радостный и самый тяжкий в его жизни день, Павел Петрович расстался с Юкайдеэн. Ложное обвинение было началом клеветы, которая впоследствии обернулась для него новой тяжелой стороной...

Бердников очнулся от воспоминаний. Поднялся с валуна, подошел к самому краю воды и горько оглядел голый остров.

«Надо все-таки побывать еще раз на острове». Он свистнул Нерона, поправил за плечом ружье и зашагал к северной окраине Терентяха.

Неожиданно Павел Петрович подумал, что он не расспросил как следует Дениса о то1м, когда явился на Терентях геолог Бронников, сколько времени прожил, когда покинул Денисову избушку. «Надо выяснить все эти подробности, совершенно необходимо выяснить их», — заключил Павел Петрович.

Над озеро-м возник какой-то гул. В небе появилась серебристая точка, она быстро увеличилась — сверкающая птица пронеслась с ликующим ревом. «Рейсовый самолет»,— решил Павел Петрович».

По озеру, шелестя и пританцовывая, спешил светлый косяк дождя. Дождь стремительно надвигался на Бердникова, искрясь и сияя, заштриховывая солнце и береговые склоны. Высокие травы бежали в разные стороны и падали, расстреливаемые крупными каплями. Дождь исчез сразу же, как и возник, оставив после себя свежее дыхание воды, потемневшие скалы, повеселевшую траву.

С душевным подъемом и полной уверенностью в успехе Павел Петрович приступил к обследованию северной стороны Терентяха.

34