осень

АНАТОЛИЙ ЧЛЕНОВ

шШ

Ус&алое солнце

Золотую паутину выткала осень в кронах вчера еще зеленых деревьев. Потемнела вода в озерах. Птицы тревожно и шумно совещаются перед дальней дорогой.

Солнце заходит все раньше. Правда, в ясный день этого не замечаешь. А потом вдруг выдается ненастье. И тогда сразу темнеет вокруг. Так и идет: то светло да ясно, то хмурь и непогодь. И солнышко, недавно еще такое сильное, слабеет, уступает наступающим холодам.

Один старый охотник сказал как-то мне, посмотрев на бледное, простуженное солнце.

— Совсем устало оно. Все время по небу гуляло. Теперь спать хочет.

Лиапоиад

Лес как богатырь в медных латах: редко-редко проглянет сквозь золото осени маленький зеленый клочок. Это ветка дуба видна сквозь чащу. Отвердел, стал ломким дубовый лист. Кажется, тронь ветку — и лист зазвенит тихо и печально.

Лес еще пытается бороться, все еще воюет с непогодой. На березах лист хоть и желтеет, но держится на родной ветке упрямо и крепко.

Под ногами уже оранжево-желтый козер. А ели да сосны зеленые. Так нарядно и празднично от этого — зелень и золото, зелень и золото. Да еще сверкают белоствольные березки, пламенеют осинки, задумчиво кивает багряными тяжелыми гроздьями поздняя рябина.

...А потом налетит холодный ноябрьский ветер, и начнется последний листопад. Закружится, полетит по всему белому свету багряная метель...

Поздняя осень приходит к нам тогда, когда последний лист упадет с дерева.

Jffafjianbi

Отара за отарой, бесконечной чередой идут туманы — холодная хмурь поздней осени. Только развиднеется — и вот уже опять свинцовая пелена стягивает все вокруг.

И каждый туман особенный. Один — белесый и неподвижный, другой — как клочья ва^ты на зетру. Он колышется; через него видно ясное голубое небо и легкие, шелковистые облака. Наплывает туман, густой, как молочный кисель. Он подкрадывается медленно, постепенно, заливая лес и поле. А потом, смотришь, все утонуло в его пелене, и в десяти шагах не виден уже дом, и самого тебя будто запеленали во влажную простыню.

А то придет туман тяжелый и холодный. Будто набухшая свинцовая туча, медленно опускается на землю.

Ofnuetn nfHUiц

Рисунки Э. ШТЕЙНБЕРГА

Давно гомонят стаи на озерах. Неумолимо идут дни, все холоднее становятся утренние заморозки. По утрам озера затягивает тонкий ледок. И тогда птицы бестолково кружатся над водой и кричат тревожно.

Первыми тянутся гуси и журавли. Они летят высоко, и воздух полнится прощальными криками. Их стремительный попет и гомон — все говорит о том, что вот подошло время, и теперь очи знают, куда лететь, и ничто уже не заставит их свернуть с пути.

За гусями потянулись утки. Они петят низко, сбившись в огромные стаи. Потом все чаще начинает слышаться в небе гулкий, трубный крик лебедей. Идет стая за стаей, стая за стаей. Улетают птицы на юг. Дольше всех держатся морские птицы — чайки, гаги и гагары. А вот и они улетают.

Но долго еще по опустевшим озерам да речным плесам можно встретить птиц, отбившихся от своих стай. Ледяной панцирь надолго сковывает озера. И носится над водой одинокая птица, кричит тоскливо. Негде ей укрыться от холода.

Почему не улетела эта чайка вместе со всеми? Кто знает...

Может, подумала птица, что она умнее всех. Зачем улетать, если полно на болотах сладкой клюквы, схваченной первым морозцем?

А когда пришли холода, спохватилась птица, да лететь уже поздно.

60