Вокруг света 1963-12, страница 26

Из воспоминаний о Владимире Афанасьевиче Обручеве

ЗАВЕТУ

молодым

Я* J первые я увидел Владимира Афанасьевича на ^ большом пустынном дворе Московской горной академии, окаймленном скучными желтыми зданиями бывшего мещанского училища. Энергичными шагами двор пересекал суровый с виду старик в форменной фуражке горного инженера, одетый в парусиновую толстовку, серые брюки, заправленные в сапоги.

Воля, энергия, ощущение напряженного жизненного ритма — вот первое впечатление, которое оставалось у каждого очевидца. Это первое впечатление, в полном согласии с известным афоризмом Вольтера, и было самым правильным.

Все последующее длительное общение с этим замечательным человеком только подтверждало первое впечатление, к которому, естественно, впоследствии прибавилось много нового.

Через год после первой встречи мы уже слушали его лекции. Он вел два курса — полевой геологии и рудных месторождений. Лекции были интересны, очень содержательны, но суховаты и, пожалуй, пересыщены фактами. Правда, из этой огромной кучи фактов постепенно начали появляться обобщения, сразу привлекавшие внимание, освежавшие мозг и дававшие ощущение радости познания.

Мы познавали нашу родину и неведомый еще тогда для нас огромный внешний мир, ощущали его бесконечную сложность и многообразие.

На экзаменах Владимир Афанасьевич был терпелив, немногословен и довольно снисходителен. Мы побаивались этих встреч, хотя и знали, что он объективный и спокойный судья.

К нему на экзамен было как-то особенно неловко идти, не зная толком предмета. Всем было понятно, что напрасно отнимать время у такого человека нельзя.

Мы знали, что в те годы Владимир Афанасьевич писал общеизвестные теперь руководства по рудным месторождениям, полевой геологии и усиленно рабо

тал над книгой о геологии Сибири, систематически готовил материал для многотомного труда по истории геологических исследований Сибири.

Владимир Афанасьевич принимал самое деятельное участие в руководстве Московской горной академии, созданной в 1919 году по указанию Ленина.

Студенты академии должны были проходить длительные многомесячные летние практики с первого же курса и ехали по своему выбору в любую доступную часть Советской России, на окраинах которой еще горело пламя ожесточенной войны с белогвардейцами и интервентами.

Благодаря такой постановке дел в 1920 году я в составе группы студентов работал откатчиком, забойщиком, запальщиком в шахтах и карьерах Черемхов-ского каменноугольного бассейна, ознакомился с егс геологией, впервые увидел Байкал и Слюдянское месторождение флогопита.

В 1925 году, возвратившись из трудной экспедиции в Сибирское Заполярье, организованной Н. И. Урван-цевым, полный впечатлений от зарождавшегося тогда Норильска, своеобразной, но мрачной красоты больших озер — Пясинского, Ламы, Глубокого, я рассказал Владимиру Афанасьевичу о виденном. Эти области Сибирского Севера тогда были еще «белыми пятнами» на геологических картах.

Сосредоточенное внимание Владимира Афанасьевича к моему короткому докладу, его вопросы, короткие реплики — все это впервые ввело меня в атмосферу высоких научных интересов, взаимного понимания, полную глубокой внутренней радости. Часть этих новых данных, касающихся четвертичного оледенения, В. А. Обручев успел включить в «Геологию Сибири».

В 1928 году Владимир Афанасьевич сверх своих многочисленных трудов и обязанностей руководил работой геологоразведочного отдела молодой организации — «Союззолото». Странно было видеть его в обстановке чистенькой заурядной канцелярии. Вместе с тем его присутствие именно здесь было понятно. Оно определялось его давним острым интересом к поискам, разведке и оценке сибирских месторождений золота.

Поручая мне экспедицию в почти неизвестную тогда часть Олекмо-Витимской горной страны, в район озера Ничатка, Владимир Афанасьевич строго контролировал всю подготовку и бо1л очень требовательным и взыскательным к научному отчету после возвращения в Москву.

В 1929 году Владимир Афанасьевич, как известно, был избран действительным членом Академии наук СССР. Он стал работать в Ленинграде, возглавив Геологический институт Академии наук СССР.

Может создаться впечатление, что Владимир Афанасьевич был, что называется, «сухарем», человеком, ничем, кроме работы, не интересующимся. Подобное впечатление, однако, совсем неверно. Он слишком был увлечен своей работой, стремился обязательно выполнить то, что было им намечено.

Только теперь, когда Владимира Афанасьевича уже нет, можно понять до конца, насколько эти планы были грандиозными. Как справедливо отметил уже давно академик Д. В. Наливкин, по объему научной продукции один В. А. Обручев сопоставим с целым научно-исследовательским коллективом, с отдельным институтом. Ясно, что осуществить план грандиозных научных замыслов можно было только при строжайшей экономии времени, неуклонном соблюдении режима труда, максимальной его рационализации.

Лишь изредка он разрешал себе немного отдохнуть от работы. Метаморфоза совершалась у вас на глазах. В голосе, обычно тихом и глуховатом, вдруг слышались чистые и сильные, глубокие баритональные ноты, речь блистала живостью и остроумием. Тонкое чувство юмора, глубокий ум, громадный личный жизненный

22