Вокруг света 1964-02, страница 33

На мачту сели два глупыша. Просигналили всей флотилии:

— Впереди земля. Долетают птицы.

Увидели кита — отдали сигнал:

— Впереди, поблизости... земля.

Промеряя лотом дно, выловили водоросли — опять земля

...Земли не было. Ни водоросли, ни киты, уплывавшие от берегов за тысячи миль, никогда не считались верными приметами близости земли.

Вокруг по-прежнему раскатывался океан, с каждым днем все более страшный, заглатывающий.

Люди стали считать себя обманутыми. Пряности, золото, награды, деньги, обещанные королевские милости — все это, ослеплявшее при отплытии, обернулось миражем. Им казалось теперь, что они всю жизнь делили шкуру неубитого медведя.

Увидев, что они обмануты, люди стали роптать, готовые взбунтовать

ся. Кроме жизни, им терят-ь теперь было нечего.

И вот облако, каких уже много встречалось на бездорожном пути, не сдвинулось при приближении, не растаяло, не оказалось плывущим туманом, а окрепло, потемнело.

— Земля! Земля! — закричал Ро-дриго.

Никто, кроме Колумба, не поверил.

Облако не расходилось, словно стояло на якоре.

Это была земля.

%cuy6cut лоЪксь

И меня с малышом духовное родство.

— Весь в отца, — говорит жена с укоризной, осуждающе, а я радуюсь, словно меня впервые заслуженно погладили по головке.

— Что такое, — возмущается Саня. — Утром — ешь, днем — ешь, вечером — ешь, все ешь и ешь. Скучно!

Действительно, скучно.

Прежде я один все собирался путешествовать, теперь мы готовимся вместе.

— Скажи-ка, — завожу я часто разговор, — что захватим с собой, когда поднимем якорь?

Саня пятерней хлопает себя по затылку, весь просияв, вскакивает. Это мой жест. Если я неожиданно обрадован чем-нибудь, тс всегда хлопаю себя по затылку.

Всю жизнь с детства я путешествую. Что-то бродяжническое живет во мне и никак не размолачивается.

Саня выбрасывает вперед руку и загибает палец.

— Голубую лодку! — кричит он.

Если бы удержалась мода на личные гербы, то в мой герб обязательно вплелась бы лодка. Походная лодка.

— Рюкзаки... — загибает Саня пальцы с моей мечтательностью, благодаря которой зимой не мерзнешь, летом не изнываешь от жары, никогда не сдаешься и всегда держишь курс на солнце.

— Верно, — подтверждаю я, — голубая поисковая лодка.

Мы высмотрели в магазине спортивных товаров огромную лодку. Каждый раз, когда мы гуляем, он зовет меня в этот магазин проведать нашу голубую лодку.

Вступает в разговор жена.

— Твой папа, — смеется она, — уже всюду побывал: и на Северном полюсе и в Африке... В Греции он слушал Демокрита и Эпикура, в Риме он кричал: «Свободу Спартаку!», сражался в отрядах Гарибальди, в Германии встречался с Шиллером, в Индии он гостил у Неру. Во Франции у него бездна родственников. Он

Францию знает, как Калининскую область

Я смеюсь. Что верно, то верно: Калининскую область я исходил еще во время войны, а потом ходил по следам войны. Что же касается Индии, Франции, Италии, то... воображение — это тоже реальность, желаемая реальность.

— Сухари-! — кричит Саня.

— Верно, нам много не надо.

— Отец, — говорит он.

Я заметил: если он хочет подлиси-читься, то называет меня папой, а если разговор серьезный, то он зовет меня отцом.

— Отец, — категорически заявляет он, — ежей я стрелять не буду. Ясно?

— Это почему?

— Ежи никому зла не делают.

— Да, с ежами мы друзья.

— Ас волками?

— Воевать до победы.

Он сразу соглашается:

— Да, потому что они злые.

Он протягивает руку.

Я тоже поднимаю салютом руку.

— Клянемся — всю жизнь!

— Клянемся!

Саня вдруг хмурится, нижняя губа оттопыривается. Я настораживаюсь, я знаю: сейчас рождается новый вопрос жизни. Тал и есть.

— Отец, злые волки — эго все равно что злые люди?

Я думаю, что сказать, долго думаю.

— Все равно!

— Войну Бармалеям! — кричит малыш.

В его жизни это не первая победа, но первое объявление войны.

В воскресенье мы пошли в поход на пруд проведать, как поживает лебедь Вася. Саня его подкармливал.

Год назад Вася, белоснежный, выглядел гордецом, к людям не подходил, плавал с раздвинутыми для полета крыльями, шипел. А теперь, потеряв подругу, он не хотел ни с кем больше родниться, опустился и бегал за детьми, как бездомная дворняжка

Возвращаясь домой, мы заглянули в магазин спортивных товаров. Лодки не было. Ее продали.

Саня ссутулился, нижняя губа у него сразу обиженно вспухла. Он что-то начал проглатывать.

— Не будь Васей, — сказал я, — пусть огорчения нас не горбят, не обезволивают, а просвещают — к только. Есть предложение... Самим построить голубую лодку, не такую, как продажная, а свою, по своим чертежам.

Малыш сразу соглашается. Он выпрямляется и смеется.

Снова можно путешествовать, путешествовать всю жизнь!

Рисунки С. ПРУСОВА

29