Вокруг света 1964-02, страница 31

ног течет ручей. Он проделал себе желобок и где-то недалеко проваливается вниз, шумит, как Ниагарский водопад. Даже здесь, в верховьях, Иныльчек не сплошная масса льда. Он порист, как губка. Сотни пещер, гротов, трещин, воронок наделала в нем вода, а вьюги сверху прикрыли их предательским снегом.

— С рюкзаками, пожалуй, не дошли бы до скалы, — говорит Володя, рассматривая крутой темно-коричневый останец, примыкающий к вершине.

Я думаю о своих спутниках.

Володе Зябкину двадцать шесть лет. Сероглазый, светлорусый, с курчавой бородкой клином. Володя москвич, с Беговой. В Москве провел детство, закончил школу. Потом поступил в гидрометеорологический техникум. Сейчас работает старшим техником в снегомерно-гидрологи-ческой партии и учится заочно в институте.

До экспедиции он провел несколько лет на высокогорной станции. И то, что на станции мало людей, и жить одиноко, и рядом опасность, сделало его не угрюмым, а, наоборот, общительным и веселым человеком.

Сережа Айрапетьянц заканчивает Ленинградский университет. Он готовит дипломную работу по ледникам Тянь-Шаня. Мальчишкой Сережа пережил блокаду, тогда же лишился речи. Потом снова научился говорить, но даже сейчас, когда волнуется, говорит заикаясь. Перед экспедицией Сережа получил известие о том, что у него родилась дочь. И, наверное, сейчас ему очень хочется быть дома.

Однако нужно идти дальше. Те-' перь мы растянулись цепочкой. Ощупываем каблуками крепость льда.

Справа чернеет скала. В стороне остался пик Победы. А впереди, за широким плато, километрах в семи от нас, высится беловатый от инея скальный склон вершины Хан-Тенгри. Слева тянется горная гряда, отделившая Северный Иныльчек от нашего — Южного.

Наконец Володя замечает темнеющие вдали точки. Забыв об осторожности, бежим к этим точкам.

Горные духи, вероятно, оставили нас в покое: решили посмотреть, что мы собираемся делать в самом центре их царства.

Тюки и части от осадкомера разбросаны, как после взрыва. Консервные банки впаялись в лед. Дроза по полешку рассыпались чуть ли не на километр. Летчики ведь сбрасывали груз на большой скорости.

Находим палатку — в нее мы упаковывали хлеб, картошку, лук и концентраты. Палатка развернута, но хлеб сохранился. Берем две смерзшиеся булки, несколько банок консервов. В темноте мы не заметили беды, которую обнаружим завтра днем.

Глубокой ночью добираемся до своих. Ребята уже беспокоятся и жгут факелы, указывая нам дорогу.

ЗЕМЛЯ ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ

Я отхожу от костра в темноту и опускаюсь на холодный камень.

Прошел еще один день. Ноги потеряли чувствительность. Потрескались губы. Сквозь бинты на руках

просачивается кровь. Голова тяжелая, шапка давит виски. А сердце то сожмется, то отпустит. Должно быть, так чувствуют себя очень старые люди.

Ребята сидят у костра, держат горячие кружки в замерзших ладонях. Я подтягиваю ботинок к себе на колени и начинаю расшнуровывать его. Днем снег таял, и в ботинках хлюпала вода. Сейчас они застыли. Отдираю от кожи носки.

27