Вокруг света 1964-02, страница 44

не эти студенты, — ворчат не успевшие закончить своих диссертаций «доны» — преподаватели.

— Кембридж — город студентов, — ликуют прогоравшие все лето владельцы кабачков, кинотеатров и лодочных станций.

Но что бы ни утверждали ворчливые «доны» и корыстолюбивые хозяева, этот город без студентов действительно кажется вымершим.

Кто же поступает в Кембридж?

Это вопрос, перед ответом на который начинают мяться даже опытные в обращении с иностранными посетителями кембриджские «доны».

Конкурс свирепый. Каждое место в колледже оспаривают до десяти претендентов. Но не студент выбирает колледж, а колледж — студента. Вовсе не количество баллов на конкурсных экзаменах решает вопрос о том, кто завоевал себе право на место в Кембридже, В первую очередь принимаются выпускники привилегированных школ — «паблик скулз», в родословных которых десятки предков, носивших кембриджские мантии и квадратные студенческие шапочки. Наравне с ними проходят сыновья тех, кому по карману пополнить кассы колледжей солидными пожертвованиями. «Мы берем наших жеребят из одних и тех же конюшен», — объясняют в Кембридже.

Только после того как удовлетворены именитые претенденты, из длинных списков поступающих начинают придирчиво отбирать немногих счастливцев, лишенных родословных, гербов и счетов в банке.

Но времена меняются, и бреши появляются даже в такой твердыне английского консерватизма, как Кембридж. Под давлением требований прогрессивной общественности колледжи были вынуждены расширить квоту для поступления наиболее способных учеников из обычных школ. Верные себе кембриджские «твердолобые» отреагировали на эти перемены по-своему. «Наша задача, — заявили они, — состоит в том, чтобУ, взявшись за воспитание разнородной по своему составу студенческой массы, добиться однородности выпускников». Снова и снова, как припев в навязчивой песне, звучат призывы «превратить Кембридж в тигль, где производится переплавка людей разных характеров, судеб и происхождения».

Кому поручена «переплавка характеров»? На 7 тысяч кембриджских студентов приходится 58 тысяч преподавателей, воспитателей, инспекторов, надзира-телей^ прокторов и «бульдогов» (последние две должности принадлежат представителям университетской полиции). Во главе университета стоит канцлер. Эта должность почетная, на нее избираются пожизненно, и нередко кто-нибудь из членов королевской семьи. Лицезреть его не удается поколениям кембриджцев.

«Явление» студентам вице-канцлера — действительного главы университета — внушительное зрелище: впереди идет начальник прокторов, затем шествуют носители канцлерского жезла, стража с алебардами, потом — сам вице-канцлер в расшитой горностаем мантии, которого сопровождают старшины сената, профессора и прочие участники смахивающего на карнавал шествия. Зрителям полагается снимать шапки и отвешивать поклоны. Пышные церемонии, приемы и обеды связаны с крупными расходами, и занимать должность вице-канцлера может только человек, располагающий значительным состоянием.

Не последнюю роль в администрации университета играют начальник прокторов, прокторы и «бульдоги». «Бульдогов» вербуют из числа слуг и привратников. От них требуются умение быстро бегать и сила достаточная, чтобы одолеть в рукопашной схватке непокорного или нетрезвого студента. Нередко можно видеть такую сценку.

«Бульдог» в цилиндре и мантии, завязанной на спине! тесемками, останавливает молодого человека в свитере* спешащего перебежать улицу:

—«Название вашего колледжа, сэр!

— - Я...

— С вами хочет поговорить проктор, сэр...

— Вам известно, что без мантии появляться на улице запрещено? — спрашивает проктор.

— Я...

— Штрафую вас на марку.

Марка исчезла из обращения еще в средние века, но в Кембридже не принято менять названия. Однако власть полицейских чинов университетской администрации ограничена лишь улицами Кембриджа. Спасаясь от быстроногих «бульдогов», не один студент находил убежище за воротами своего колледжа. Много пройдет времени, прежде чем новичок студент вникнет в суть споров между наставниками о том, чей метод лучше в борьбе за его юную душу. Впереди у него девять триместров, по 59 ночей в каждом. Да, именно об этом времени суток говорится в старинном университетском уставе, гласящем, что 531 ночь должен провести студент под крышами кембриджских общежитий — только в этом случае ему будет вручен тисненный золотом диплом бакалавра.

А сначала новичок присматривается. Первое знакомство с университетом начинается еще в поезде, который нещадно мотает на узкой колее между Лондоном и Кембриджем.

Кажется, что все в вагоне знакомы между собой. Идет оживленный обмен летними впечатлениями:

— Привет, Питер! Как отдохнул?

— Недурно. Два месяца таскал чемоданы на Ливерпульском вокзале. А ты?

— Был в Испании.

— Тоже батрачил на туристов?

— С какой стати! Мой старик на этот раз раскошелился.

Несколько особняком, но так, словно все это им давно знакомо, держится группа сидящих в купе юных джентльменов. Одинаковая полоска на галстуках выдает в них выпускников аристократической «паблик скул». Стоящий рядом рыжий парень в синих джинсах доел бутерброд с сосисками, выбросил целлофановую обертку в окно и начал раскуривать новенькую трубку.

— Поступать едете? В какой колледж? — вопрос рыжеволосого достиг ушей крайнего джентльмена в галстуке вместе с первым клубом не слишком ароматного дыма.

— Трог, — цедит уголком рта другой обладатель полосатого галстука и демонстративно отгораживается газетой. (Только потом, пообтесавшись в Кембридже, узнает парень в синих джинсах, что «трог» — это производное от «троглодит» и что так выпускники аристократических «паблик скулз» называют своих менее обеспеченных ровесников из обычных школ.) Из разговора выясняется, что оба поступают в один и тот же колледж. Соседи по купе окончательно шокированы и еще выше поднимают газеты.

— Ваших много едет? — вежливо осведомляется собеседник у парня в джинсах.

— Наших? — недоумевает парень. — Что вы! На весь наш городок досталась одна стипендия.

Разговор не клеится. Прибыв в Кембридж, «полосатые галстуки» берут такси. Парень в джинсах отправляется на поиски своего колледжа пешком.

Много раз еще скрестятся их пути. Нетрудно предсказать, кто вступит в самый многочисленный в Кембридже «союз молодых консерваторов», а кому больше придутся по душе социалисты; кто будет проводить каникулы на модном испанском курорте, а кто — на Ливерпульском вокзале. И вот еще, в чем можно не сомневаться: именно на него, «трога» из валий-ского рыбачьего городка, вытянувшего «счастливый» билет в лотерее благотворительных стипендий, начнет давить изо всех сил веками отлаженная воспитательная машина Кембриджа. Ведь тех, в полосатых галстуках, «джентльменами» делать не нужно. Они ими родились.

Новичков узнаешь сразу, Они слишком стремятся походить на кембриджских ветеранов и где-то

38