Вокруг света 1964-05, страница 26
ответвление, которого до тех пор никто не замечал. Дюма увидел, как ласты Лабана исчезают в расщелине, тотчас свернул туда и сам попал в грот. Ему удалось поймать Лабана за ногу; теперь они вместе скользили по сужающемуся ходу. Казалось, стенки вот-вот сомнут их, но Дюма вовремя ухватился свободной рукой за мангровый корень. Еще несколько футов, и Лабан напоролся бы на острые коралловые зубцы... Немало тревожных минут прошло, пока с катера подали конец. Удивительный живой памятник древности встретился нам на Альдабре по соседству с поселком: тысячи огромных — до пяти футов в длину — сухопутных черепах. Альдабра и Галапагосские острова—единственные на земном шаре места, где уцелели эти доисторические рептилии. Усилиями этих травоядных все лужайки на острове были превращены в аккуратно подстриженные газоны. Никакие враги им как будто не угрожали, трава и кустарники поставляли достаточно пищи. Живи хоть до ста лет. Если исключить болезни, им грозила только одна беда — упасть на спину в промоину и погибнуть от голода. По капризу судьбы черепахам поневоле приходится искать ямы, содержащие дождевую воду: они помногу пьют и любят купаться. Но оказалось, что у черепах на Альдабре есть опаснейший враг, способный совершенно их истребить. Об этом мы узнали во время вылазки на Саузерн-Ай-ленд — покрытую почти непроходимой чащей коралловую гряду протяженностью в двадцать миль. Ценой многочисленных царапин и ссадин, изодрав ботинки, мы проникли в глубь зарослей всего на несколько сот футов. Чтобы расчистить бульдозером южный сегмент атолла, понадобилась бы не одна неделя. Здесь черепашьи скелеты попадались нам уже не только в ямах. Рептилии не выдержали конкуренции с одичавшими козами, которые поедают всю траву и листву на высоте до трех футов. Число коз на Альдабре росло очень быстро, а охотники ничего не могли поделать: поди пробейся сквозь чащу! Пока козы освоили только южный сегмент атолла, но «губеру» уже снились кошмары: коза и козел вместе переплывают через пролив на западный сегмент и сжигают его на медленном огне, причем пламя зеленого цвета... Альдабрские пляжи были своеобразной газетой; каждое утро они рассказывали нам, что происходило ночью. Широкие, точно трактор прошел, следы от панцирей — это крупные «заголовки», сообщающие, где морские черепахи зарыли яйца в песок. Шрифт помельче— крабьи норы; знаки препинания расставляли песочные блохи, которые только и ждали заката, чтобы впиться в наши голые ноги. Вот и кроссворды, начерченные когтями птиц, ночных охотников на крабов, а вдоль линии прилива был рассыпан набор: отбитые от рифа и измельченные трением о дно обломки коралла. Здесь можно было найти все буквы латинского алфавита, как строчные, так и заглавные. Во время отлива на внешнюю лагуну прилетали на промысел черные и белые цапли. Вечером с террасы лаборатории можно было видеть тысячи голенастых птиц, закусывающих с коралловых «тарелок». Смотришь на пестрый риф, на полчища птиц и представляешь себе, как выглядел мир, когда его еще не наводнил человеческий род... С наступлением темноты, когда пляж в звездном свете казался покрытым снегом, выходили из своих убежищ ночные животные. Крабы-отшельники настойчиво волочили тяжеленные раковины. (Один раз мы нашли двух таких крабов в развилке пандануса на высоте девяти футов над землей.) Заступали на смену уборщики: зеленые крабы-«привидения». Кто-то из нас, бросив вечером на землю горящий окурок, вдруг увидел, как огонек побежал по берегу! Краб нес его, точно факел. Нашему береговому отряду довелось наблюдать неизвестное до тех пор явление. Ночью над атоллом появилась небольшая, но буйная грозовая туча, пошумела и ушла к Африке. В это время со стороны Азии над морем всплыла полная луна, и внезапно на фоне тучи зажглась радуга! Мы восхищались чудесами Альдабры, а на душе копилась грусть. Увы, недолго существовать обаянию здешних мест... Сейшельские власти стремились с выгодой для себя сдать Альдабру в аренду. Один кандидат в арендаторы собрался наладить на Альдабре рыболовный промысел, вялить рыбу и засаливать мясо морских черепах. Другой задумал устроить в лагуне ферму пекинских уток. Третий намеревался свести мангровые заросли и пустить дешевую древесину на сырье для картона. Появился даже зловещий проект создать на Альдабре курорт. Осуществление любого из этих замыслов обрекало на гибель первозданную природу атоллов. Мы так привязались к Альдабре, что воспринимали это как угрозу своей собственности. И мне пришла в голову мысль: почему бы нам не арендовать Альдабру? Превратим ее в заповедник, пригласим ученых мира сообща учредить тропический научно-исследовательский центр на острове. К тому же Альдабра идеальное место для метеостанции, которая бы обслуживала Восточную Африку. Я перебирал в уме десятки учреждений, к которым можно было бы обратиться. Отправившись на Маэ, я изложил свои планы сейшельскому губернатору, сэру Уильяму Эддису. Он выслушал меня сочувственно, но сказал, что время не терпит, он обязан незамедлительно найти применение атоллам. Я заполнил заявление об аренде на пятьдесят лет; цель — создание заповедника, исследовательские работы, учреждение метеостанции. Как только мы вернулись во Францию, я тотчас вылетел в Лондон, где представил свой проект в министерство по делам колоний. Беседовал о задуманном заповеднике с леди Черчилль. Выступил по английскому телевидению с призывом спасти Альдабру, давал газетам интервью. Результаты были неутешительные, но, во всяком случае, я сделал все от меня зависящее, чтобы защитить коралловую святыню. В конце концов мое заявление вернули, отдав предпочтение дельцу, который собирался свести мангровый лес- Год спустя «Калипсо» снова пришла на Маэ. Сэр Уильям рассказал нам, что арендатору было предъявлено условие: не трогать Саузерн-Айленд. Чтобы хоть что-то спасти, южный сегмент атолла объявили заповедным. Что ж, черепахи не смогут противостоять козьему наступлению, но другие представители животного мира получили отсрочку... Подойдя к Альдабре, «Калипсо» стала на якорь возле знакомого поселения. Мы увидели в бинокль десятки людей на белом пляже. Год назад в этот час на отмелях пировали полчища цапель; теперь их было совсем мало. С берега донесся звук гонга: столовая приглашала обедать. Фалько и Дюма помрачнели. Перемахнув через риф, к нам шла пирога: на веслах Мишель и еще трое африканцев, впереди добродушный викинг — «губер» в своем серебристом шлеме. Мы от души приветствовали его. «Губер» был совершенно убит, у него появилась сотня дел и тысяча печалей. Владелец заявляет, что продукция, которую поставляет остров, не оправдывает посылку за 1 600 миль судна с припасами для островитян. Новые поселенцы жалуются на отсутствие кино, кафе и пива. Постоянно минимум десять человек числятся больными: переломы, растяжения, ссадины.. Днем и ночью «губера» вызывают спасать экскурсантов, застрявших со своими лодками на мелях в лагуне. Посадочной площадки для самолетов нет, проходы в барьерном рифе не расширены — арендатору это не по карману. Словом, положение отвратительное. Мы с растущим облегчением слушали печальную повесть. Конечно жаль Гуро, но зато похоже, что остров сумеет отбить вторжение дельцов! Поужинав в доме «губера», мы вышли погулять под знакомыми соснами, которые выстроились вдоль белого пляжа. Дремали черепахи, тихо вздыхали облитые лунным сиянием деревья. Вот кладбище, на котором покоятся жертвы прежних попыток «освоить» остров, Свет луны падал на обветшалые кресты и каменные надгробья. Птицы, крабы и черепахи сновали по шуршащему ковру хвои на могилах... Перевод Н. ЕЛИСЕЕВА 24 |
