Вокруг света 1964-05, страница 23

Мы подошли к длинной пристани, и тотчас все население Виктории — беленькой столицы архипелага — высыпало на улицы. Казалось, тридцать тысяч жителей острова все, как один, мечтают побывать на «Калипсо».

Обитатели Маэ любят веселую компанию, был бы предлог собраться, и появление «Калипсо» их очень обрадовало.

Чуть не вся наша команда щеголяла в соломенных шляпах, какие носили моряки в прошлом столетии: в Маэ ими до сих пор снабжают портовую охрану. Приметив, как тепло встретила наших ребят женская часть населения, я решил, что лучше не задерживаться здесь, а то пойдут свадьбы. Угроза вполне реальная: три тысячи молодых сейшельцев были призваны на службу в британскую армию.

И мы взяли курс на Альдабру.

Альдабра — группа из четырех островов, они административно входят в Сейшельский архипелаг, хотя лежат от него в 800 милях на юго-запад. Благодаря прозорливости Чарлза Дарвина, который убедил английские власти не заселять Альдабру, островки до недавнего времени были необитаемы, да и теперь мы застали на них лишь несколько смотрителей.

Задолго до того, как атоллы поднялись над горизонтом, мы узнали, что приближаемся к Альдабре: большие лагуны издали дают знать о себе ярко-зеленым отражением на голубом небе. Шумно хлопая крыльями, навстречу нам вылетели «птеродактили», то бишь огромные фрегаты. «Калипсо» превратилась в машину времени: в воображении мы перенеслись в эпоху летающих ящеров и диплодоков...

Главный остров, именем которого названа вся группа, представляет собой сильно вытянутый атолл длиной в двадцать две мили. Около двухсот квадратных миль занимает большая внутренняя лагуна. В отлив она высыхает почти на две трети — через проходы в кольцевом рифе исторгается огромное количество воды. Большая лагуна — «сердце» атолла, только вместо крови она перекачивает морскую воду. Приливная волна зеленая от спор, планктона и водорослей. Отступая, вода окрашивает океан в серый цвет: она выносит из лагуны следы борьбы за существование.

Похоже, Главный пролив достаточно глубок для «Калипсо». К тому же мы слышали от сведущих людей, что в первую мировую войну здесь, спасаясь от преследования, прошел германский крейсер. Итак, курс на пролив! Под килем шестьдесят футов; ничего, что тесновато... Впереди до самого горизонта простерлась лагуна, окаймленная мангровыми зарослями. Дальше торчали макушки панданусов и сосен. А над водой, куда ни погляди, возвышались сотни коралловых глыб высотой до двадцати футов. Стоит ли рисковать? Я дал задний ход: поищем другое место для стоянки...

Вдруг мы заметили скользящую над отмелями пирогу. Она вышла из маленького поселения на Вест-Айлен-де, западном сегменте атолла. Вот проворно перескочила через риф; мы разглядели четверых африканцев и одного белого. Он был босой, голову защищал шлем, покрытый алюминиевой краской. Поднявшись на борт, человек в шлеме представился: Жорж Гуро, инспектор-смотритель атолла. Гуро (мы прозвали его «гу-бером», ведь он был, так сказать, местным губернатором) сказал, что может выделить нам три домика. Наши лодки, доверху нагруженные снаряжением, поспешили к берегу, пока не начался отлив. Местные лоцманы провели их через проход в рифе, и катер® причалили к пляжу, сверкающему песком сахарной белизны.

Береговой отряд вселился в домики из рифленой жести. Анжелина — рослая улыбчивая женщина — согласилась быть стряпухой. Наш лагерь на Альдабре начал свое существование.

Но сама «Калипсо» устроилась за барьерным рифом далеко не так удобно. Всю первую ночь нас сильно качало. Было ясно, что здесь мы будем скверно спать и это неизбежно отразится на работоспособности. А тут еще старший механик попросил обеспечить ему три спокойных дня для переборки одного из главных дизелей. Значит, надо снова попытаться проникнуть в лагуну...

На следующее утро мы вошли в Главный пролив и в широкой излучине бросили сразу три якоря — два носовых и один кормовой. Вскоре начался прилив; зеленый поток грозил сорвать «Калипсо» с якорей и посадить на мель. Монтупе пустил обе машины.

Как мы ни тревожились за корабль, к беспокойству примешивалось задорное чувство: если победим приливы и отливы, нас ждет вознаграждение! А победить очень хотелось, Альдабра с первого взгляда очаровал всех. Что-то сулит нам барьерный риф, кто обитает в громадных серых «грибах» в лагуне, в мангровых зарослях, под сенью панданусов? Судя по обилию различных птиц, здесь подлинный птичий заповедник.

Стаи олушей вылетали в море и возвращались с набитыми желудками, неся в клювах рыбу птенцам. Огромные фрегаты выжидательно парили в небесах и бросались на добытчиков, заставляя их уступать рыбу. Они преследовали олушей до тех пор, пока те не отрыгивали проглоченную пищу!

Якоря успешно противостояли отливу, но прилив вынудил-таки нас вернуться на беспокойную стоянку за барьерным рифом. До наступления сумерек мы успели совершить несколько вылазок на катерах. Осмотрели большие коралловые «грибы»; одни были величиной со стог, другие — словно островки. До тех пор никто из нас не видел ничего подобного. В серую массу были вкраплены ветвистые белые кораллы. Под шляпками «грибов» вода выточила выстланные белым песком арки и гроты, в которых танцевали рыбы. В одном тоннеле прорвавшийся сверху. солнечный луч в сорока футах от входа освещал восхитительный пляж — как раз для влюбленной пары...

Симона, Дюма и я решили обследовать вЬю внутреннюю лагуну из конца в конец. Войдя через узкий проход в восточной части атолла, мы увидели на берегу заброшенную пальмовую хижину и рядом с ней огромную, футов двадцать высотой, кучу выбеленных солнцем костей морских черепах. Течение увлекло нас к мангровым зарослям, которые на два фута ушли в соленую воду. Мы заглушили мотор, чтобы не пугать лесных обитателей, и бесшумно заскользили по коридорам под навесом листвы. Качурки, олуши, цапли

21