Вокруг света 1964-09, страница 68

НАСТОЯЩАЯ КРАСОТА

ЗЕМЛИ

В рассказах современного чилийского писателя Франсиско Колоане¹ отважные контрабандисты и охотники на морского зверя бороздят океан на утлых суденышках, а по берегу по бескрайним просторам пампы скачут всадники — объездчики диких лошадей, золотоискатели, пастухи. Раздаются выстрелы, и звенят гитары... Кажется, все это давно знакомо. По книгам других авторов, по кинофильмам, где кони с развевающейся гривой уносят от преследователей лихих ковбоев.

Но стоит дочитать до конца первый же рассказ Колоане, как от-1 кроется мир, доселе не-Г^р л о & н е ведомый, в котором все уо_ч настоящее, непридуман-

j^j/ ное, неприкрашенное: и

природа и люди.

На Огненной земле, о которой рассказывает писатель, сам он не случайный пришелец, способный увидеть лишь экзотические подробности, эффектные детали. Колоане — выходец из этих мест С юных лет разделил он судьбу героев своих будущих рассказов. Вместе с китобоями уходил к Южному полюсу, постигая нелегкое ремесло матроса.

1 Франсиско Колоане, Огненная земля Изд-во художественной литературы. 1963

Вместе с пастухами и объездчиками скитался в поисках работы от фермы к ферме, спал на голой земле, пробивался сквозь град и снег. И страна, которую он исходил вдоль и поперек, открывается ему такой, какой никогда не увидит ее взгляд, поверхностный и праздный.

И не просто катятся свинцовые волны от мыса Горн к проливу Бигль. Они несут ледяную громаду айсберга, на вершине которого замерзший индеец с гневно поднятой рукой как бы говорит колонизаторам: «Прочь отсюда!»

И люди этой страны вовсе не похожи на удачливых героев из популярных кинофильмов. Потом и кровью полили они эту землю. И как памятники их тяжкого труда и лишений на географических картах остались названия: «Залив страданий», «Чертов остров», «Впадина последней надежды», «Бухта одиночества».

Борьба за существование, невзгоды сделали некоторых из этих людей жестокими, словно ветер, который дует в этих краях в зимние месяцы. Таков, например, золотопромышленник Хулио Поппер из рассказа, давшего название всему сборнику. Разбогатевший на открытых им месторождениях золота, истребивший мирных индейцев и угнетающий своих соплеменников, Поппер проповедует циничную философию фашизма:

«Человеческому обществу для его развития нужны голод и тюрьмы,

подобно тому как собаке нужен кусок мяса и плетка».

Таков безымянный убийца из рассказа Колоане «Бутылка каньи». Таков и объездчик Джекки в рассказе «Цыган». Правда, Джекки убивает не людей, а всего лишь диких лошадей, но и этому бессмысленному, жестокому убийству нет оправданий. И месть красавца коня Цыгана, сбросившего своего хозяина в пропасть, приходит как справедливое возмездие.

Но подлинными героями писателя стали другие люди. Те, кто в обстановке изнурительного труда, несчастий сумел сохранить в душе все лучшее, что есть в человеке.

И как воплощение всех этих лучших черт простых людей Огненной земли встает со страниц прекрасного рассказа Колоане «О том, как умер Отей из Чилоэ» скромный погонщик Отей. Ради своих четверых детей он оставил родной остров и взялся за тяжелый труд пастуха, как берется он за любую работу, лишь бы не возвращаться домой с пустыми руками. На что способен этот маленький, невзрачный человек? Безропотно переносить голод и холод? Гнуть спину на чужих пастбищах? Молчать, когда управляющий прикарманивает деньги рабочих? Неприметный пастух способен на подвиг. Горстка храбрецов остается, чтобы прикрыть отступление уходящих в горы повстанцев. И неожиданно от большого отряда отступающих отделяется человек в белом пончо. Отей не может уйти, если другие готовы ради его спасения на гибель. И когда его вместе с пятью товарищами выводят на расстрел, Бернардо Отей бросает в лицо сол-

ЛУННАЯ ПЫЛЬ

(Окончание. Начало на стр. 26)

и чувствовал себя не очень-то похожим на официальное лицо, сурово прокашлялся.

— Мистер Беррет, расскажите, пожалуйста, суду, что именно привело вас на Луну.

— Мне захотелось узнать, что же это такое — Луна. Время и деньги позволяли мне совершить такое путешествие.

Ирвинг Шастер рассеянно поглядел на Беррета сквозь толстые линзы очков; он приметил, что такой взгляд озадачивает свидетелей. Носить очки стало в двадцать первом веке признаком своего рода эксцентричности, но врачи и юристы, особенно постарше годами, все еще пользовались ими. Больше того, очки стали как бы символом профессии.

— Вам «захотелось узнать», — повторил Шастер слова Беррета — Это не объяснение. Почему вам захотелось?

— Боюсь, ваш вопрос сформулирован слишком неопределенно. Почему человек вообще поступает так, а не иначе?

На лице коммодора Ханстена появилась довольная улыбка. Это именно то, чего он хотел: пусть пассажиры спорят и обсуждают вопрос, который всем интересен и вместе с тем не вызовет ни обид, ни чрезмерных страстей.

— Я признаю, — продолжал адвокат, — что мой вопрос нуждается в уточнении. Попробую сформулировать его иначе.

Он подумал немного, перебирая свои бумаги — всего-навсего листки из путеводителя. Сколько раз в его практике несколько секунд мнимой консультации с бумагами приносили неоценимую пользу!

— Верно ли будет сказать, что Луна привлекла вас красотами ландшафта?

— Да, отчасти и это. Я просматривал путеводители, видел кинофильмы и не раз спрашивал себя, в какой мере действительность отвечает рекламе.

— И к какому выводу вы пришли теперь?

— Я бы сказ-ал, — сухо ответил свидетель, — что действительность превзошла все мои ожидания.

Его слова были встречены дружным смехом. Коммодор постучал по спинке своего кресла.

— Призываю к порядку! — воскликнул он. — Иначе мне придется удалить нарушителей из зала суда!

Как он и ожидал, это замечание вызвало новый, еще более сильный взрыв смеха. Ханстен предоставил пассажирам посмеяться вволю. Наконец веселье стихло. и Шастер продолжал допрос. Он совершенно вошел в роль.

62