Вокруг света 1964-10, страница 10

Центральное бюро советской широтной «бригады» находится в Полтаве. Для него и ведет наблюдения Полтавсжая гравиметрическая обсерватория. Гразимет-рической обсерватория называется потому, что, кроме широт и долгот, она занимается наблюдениями за земным тяготением.

О ПОЛТАВСКОЙ ШИРОТЕ И УСАДЬБЕ ХУДОЖНИКА МЯСОЕДОВА

...О вулканах, землетрясениях, лавинах, оползнях, наводнениях полтавчане лишь читают в газетах—здесь их не бывает. Почему же именно в этой географически, казалось бы, мало примечательной точке построена обсерватория? Оказывается, потому и построена, что точка мало примечательна. В центре материковой платформы, вдали от сейсмически активных зон, от моря нежные гравиметрические приборы точнее, чем где-лйбо, улавливают пульс планеты, колебания земной тверди под влиянием лунных и солнечных приливов.

Не случайно в Полтавской обсерватории обосновалась и широтная служба. Оказывается, не над всяким городом целых две ярких зенитных звезды (альфа Цефея и эта Большой Медведицы) сияют в любое время суток. Такое место надо еще поискать на Земле.

...Серая вилла среди обширного двора — усадьба художника Мясоедова, а за оградой — окраинные беленькие хатки. Ворота открыты настежь: «Полтавская гравиметрическая обсерватория».

Среди редких деревьев торчат круглые башенки на высоких фундаментах — павильоны. В одном из них держит свою многолетнюю «вахту» у зенит-телескопа тот самый докладчик, взволновавший Московскую конференцию, — Николай Андреевич Попов.

А что в остальных башенках? Ведь и там тоже следят за звездными путями, ведут счет наблюдениям — вычисляют все ту же широту. Заглянем в некоторые из них.

О КОЛУМБЕ, ЗВЕЗДНЫХ ЛУЧАХ И ГРАФИКАХ

Астролябия. Мне вспоминаются детские приключенческие книжки. Эпоха великих географических открытий. Моряк в ботфортах и в камзоле с разрезными рукавами держит в руках круглую пластинку — сложные знаки и линии выгравированы на ней. Астролябия, верный помощник Колумба и Магеллана, которым они определяли широту.

...В башенке одного из павильонов, сверкающий белой эмалью и металлическими деталями, стоит внушительных размеров красавец — гордость современной приборостроительной техники. Душа прибора — голубоватая призма. Как бездонное озерко. Удивительно красивы бывают орудия человека, казалось бы совсем не предназначенные для эстетических целей.

На верхнюю грань призмы падает свет звезд. В приборе луч преломляется, раздваивается, и в окуляр наблюдателя попадают два лучика. Лучики движутся. Это поворачивается «небо». Земля совершает «традиционный» оборот вокруг оси. Когда лучики совпадут, сольются в один пучок — звезда поймана. В этот миг она проходит через зафиксированную прибором точку небосвода. По угловому расстоянию от звезды до зенита определяется широта.

Да, призменную астролябию Данжона объединяет с нехитрым первенцем навигационных приборов разве лишь назначение...

Однако холодновато в башенке ночью. Ведь для наблюдений нужно, чтобы внутренняя температура равнялась наружной. Иначе воздушные струи будут иска->юеть картину.

Николай Иванович Панченко, руководитель группы, которая работает с астролябией, суховато объясняет цель наблюдений. Наш разговор происходит уже не в святая святых астрономов, а в здании, где обрабатываются данные, собранные в башне.

— Регулярные наблюдения над изменением широты мы ведем с 1961 года.

Ученый указывает на стену. Там кнопками пришпилен ватман — кривая широты Полтавы.

— Для удобства, — говорит Панченко, заметив, что я разглядываю линии на ватмане, — год у нас делится не на месяцы, а на десятые, сотые и тысячные доли.

Я обращаю внимание на белую кипу бумажных лент с цифрами, занявшую весь подоконник. Конец ленты тянется к столику одной из сотрудниц. Стучит арифмометр. В который уж раз приходит мысль о гигантском кропотливом труде тысяч «звездочетов» (великий образный русский язык), результатом которого и является знаменитая астрономическая точность!

И века назад астрономы — тогда еще одинокие труженики космических просторов — наблюдали, высчитывали, проверяли. Ошибки одних исправлялись другими. Неточность приборов возмещалась количеством наблюдений. Гигантские горы цифр, графиков, кривых уплотнялись в тома звездных каталогов или вот в такие кривые, которые со стенки потом сходят на страницы исследований. И за каждой страницей таких исследований стоят миллиарды звездных ночей, десятки жизней, проведенных в кропотливых бдениях.

Армия подвижников звездной науки выросла. Иными стали приборы. И все-таки...

— Одна из задач нашей группы, — говорит Николай Иванович, — изучение прибора, на котором работаем. Астролябия Данжона — прибор новый. Нужно узнать его «привычки», а главное — его недостатки, ошибки. Совершенствование методики наблюдений — на этом, собственно, и растет астрономия.

О ЧАСАХ БЕЗ СТРЕЛОК И ЦИФЕРБЛАТА

Я заглядываю к «механизатору» обсерватории, инженеру по радиоэлектронным приборам Борису Бродскому.

У Бродского «на хозяйстве» часы — непременный атрибут астрономов, едва ли не более обязательный, чем телескоп. Вот они висят на стене, маятниковые астрономические часы. Но часовщик занят не ими. Они уже пройденный этап. Сейчас в обсерватории устанавливаются кварцевые часы. Пройдет немного времени — у нее будет свое собственное точное время.

— А пока я могу показать только будущую их «квартиру», — говорит Бродский.

Мы стоим в одной из комнат старой виллы. Приятный запах канифоли. Столы завалены радиодеталями.

— Эти панели со столбиками ламп и конденсаторов и есть «части» кварцевых часов.

А где же все-таки часы? На стене в другой комнате висит металлическая этажерка. Часть ее полочек уже закрыта готовыми панелями, скоро они встанут сплошь. Окошечки со стрелками, но цифры на циферблатах обозначают отнюдь не время. Правда, в самую верхнюю панель вправлены и обычные часы.

Но тут же меня разочаровывают:

— Они вообще-то не нужны. Кварцевые часы — это, собственно, генератор постоянных частот. Вы, наверное, знаете, что есть такое свойство у кварца: если его поместить в электромагнитное поле, то он начинает давать ток строго постоянных частот. Это свойство и используют в кварцевых часах. Вместо «банальной» пружины и маятника в них отсчитывает секунды этот точнейший из метрономов. Ошибаются такие часы лишь на одну секунду за десять лет. Сейчас, правда, есть и более точные — атомные часы.

В комнате много металлических ящиков. Это приборы, которыми будут проверять часы по московскому

8