Вокруг света 1964-10, страница 22

качивал шпили елей, занозами впившиеся в хмурое небо; и мне казалось, что они вжикали по брюху отяжелевших туч и что из этих-то вот прорех и сеялась водяная пороша. Глубинный ропот листвы, сумрачный и немолчный, глухо гудел над моей головой. Органный гуд потревоженного леса и монотонный звук дождевых струй обволакивали душу туманом неуловимо тонкой осенней грусти.

Как только дождь затихал и чуточку прояснивалось, я. натянув непромокаемый плащ, переходил по чавкающей глубокой колее через трясинистую низинку и углублялся в лес.

Ходить в зарослях надо было осторожно: одно неловкое движение или порыв пробегающего ветра — и с ветвей, еловых лап низвергались вниз и окатывали с головы до ног целые потоки холодной воды.

После дождя сумраком теснились лесные дебри. Бирюзой дымились ельники. Из оврагов и глухоярья тянуло лиственной прелью и тонким смородинно-ланды-шевым настоем.

Когда же в разрыве многоярусных облаков робко проблескивали лучи солнца, то все преображалось. Ожерельями огнились тогда непросохшие капли на стеблях поздних осенних цветов.

Незаметно для себя я углублялся в лес и бродил там до тех пор, пока шелестящий шепот вновь закипающего дождя не заставлял меня вернуться.

Неделю стояла сырая, промозглая погода, но почти каждый вечер, когда подступали сумерки, затихал однообразный выбубен капели и проглядывало багровое солнце.