Вокруг света 1964-10, страница 23

ТУМАН

В ечер был теплый, но под утро похолодало, и опустился плотный туман. Волны его пухло и дебело колыхались, наползали друг на друга, смещались, находились в беспрестанном движении. Они затопили лес, реку, поглотили берега, укутали и скрыли все вокруг. Сквозь матовую хмурь сочился слабый солнечный свет.

Одна ватная отара сменяла другую, кисейная плотность чередовалась с легкими просветлениями, а я, потихоньку подгребая веслами, дрейфовал вниз по течению. Проплыл мимо какой-то деревушки. Ее не было

ру и достанешь — слышалось гоготанье гусиного стада, самозабвенное кудахтанье хохлаток, скрип колодезного ворота. В разрывах тумана я видел, как мимо проплывают тускло серебрящиеся стволы берез.

Бестеневое освещение до неузнаваемости изменило предметы. Их очертания стушевались, все виделось плоским и неестественно увеличенным. Даже появлявшиеся время от времени топляки казались огромными, как морды крокодилов.

Солнце пригрело землю, молочный сумрак начал нехотя рассеиваться. На пригорках треноги лучей прошили, наконец, плотные клочья, добрались до земли и зайчиками запятнали влажную землю. Но еще долго над речными излуками, над овражьем да в ельнике сизой акварелью туманились белесые облака.

ИНЕЙ

В ночь пал первый мороз. Он заследил инеем береговые откосы и кочковатые болотные низинки.

Все было белым-бело, как зимой. Ветки и листья деревьев закурчавились кружевами. Отяжелевшие султаны трав зябко склонились к земле. Иней изыскрил последние осенние цветы, и они в льдисто-хрупкой осыпке выглядели опечаленными и простуженными.

Встало солнце. Оно вырезало причудливые узоры на лесных полянах и опушках.

Заметно растеплилось. Но еще очень долго — почти до полудня — в затененье крутолобых взгорбков торчали сивые бороденки ночного мороза, да в недоступных для солнца закоулках сумрачного ельника мерцало серебром шитье паутины.

ЛИСТОПАД

С традует поздняя осень. Хрупкая тишина предзимья разлита в лесу. Вкрадчиво, в одном тоне, лепечет желтая проредь крон. Всюду трудно уловимое, но постоянно ощущаемое движение — это падает засохший лист.

Косой надломленно планирующий полет опадающей листвы вносит смутное беспокойство в жизнь леса. Притихли птицы. Паучьи сети пусты: ни мух, ни комаров. Только резные листья подрагивают в пряже паутины.

Первый зазимок открывает осенний бал. Чуть рас-теплится, и лист лавиной срывается вниз. Все новые и новые листья слетают с берез и осин, гнездятся на развилках стволов, присаживаются на лесную молодь, и елочки, обвешанные гирляндами пестрого листа, выглядят по-новогоднему празднично и нарядно. Сердце-листые лодочки, легонько подталкиваемые ветром, це

лыми флотилиями плавают в бочагах лесных ручьев, почти сплошь закрывают зеркала стариц и озер. Палый лист кучами сугробит лес.

ОСЕННИЕ ГОЛОСА

Первое время ухо ничего не улавливает в осеннем лесу, кроме невнятного нашепта редеющих крон и шир-ка опадающего листа. Не слышно захлебистого звонко-голосья, словно вымерли все пернатые обитатели. Но стоит вслушаться, и в полусонном шорохе засыпающей природы явственно различаешь голоса перна-

весной, но и в них есть своя прелесть.

Постоянно возле меня попискивают синицы. Они то качаются на взлетающих метелках болотных трав, то вдруг вспархивают на деревья, и тогда среди плетенья ветвей, ряби листвы заметить их трудно.

Точечным пунктиром дятел пятнит тишину: «Тюк... тюк... тюк... тюк...» Птица деловито ползает вниз-вверх на засохшей вершине толстенной березы.

В хвойных чащобах тончайшим, словно комариным, писком насвистывает ядовито-золотистая с чуть уловимой прозеленью хохлатая пичужка — королек. Королек — самая маленькая птичка в наших лесах. Дрозд в сравнении с ним выглядит гигантом.

В зарослях пересыпью пересвистываются рябчики, а на рябинах базарный галдеж перемежается сытым квохтом — там пируют стаи дроздов. Среди ветвей нет-нет да промелькнет небесно-голубым пером хохлатая пересмешница сойка или покажется белая манишка чопорной сороки, которая при виде человека разражается резким стрекотом.

Звуки осеннего леса не мешают, не отвлекают и не раздражают. Осенний лес навевает трудно выразимое ощущение кратковременного счастья.

НА ПОРОГЕ ЗИМЫ

Насквозь просматриваются оголившиеся леса. Кроны отбрасывают хилую решетчатую тень. Безлистные деревья стоят неприкаянно и сиротливо, словно стыдятся своей наготы. Все чаще хрусталятся ледком лужи. Устойчивый запах гниющей листвы и грибной прели, висевший в сырых низинках, бесследно исчез. Его вытеснил с каждым днем все более явственно ощутимый запах пронзительной свежести, присущий только надвигающемуся снегопаду. Наползающие с севера тучи отливают холодной снежной белизной. Подступает зима. Она подгоняет запоздавших с отлетом птиц; и они, крича невпопад и зябко прижимаясь к земле, и днем и ночью торопятся на юг.

Однажды я просыпаюсь от невнятного шороха и смутного ощущения какой-то перемены. В непроглядной темени ворожит призрачное ощущение полусвета. Сыплется снежная крупа.

К утру белое без проплешин одеяло накрывает землю. Из-под снега уже совсем по-зимнему высовываются усики жухлой травы и неприкаянно торчат голые прутики былинок.

После первого снегопада необычайно светло и чуточку торжественно. Приутих шум леса. Заметно отодвинулись припудренные порошей косогоры противоположного берега, словно река за ночь стала значительно шире.

19