Вокруг света 1965-06, страница 79
разбивали свои палатки, раздавали в кредит рисовую водку и тряпье. Затем несколько надсмотрщиков силой гнали «должников» за латексом, а тех, кто отказывался или проявлял строптивость, «наказывали» (в назидание остальным): секли бичом из шкурь! тапира, сажали на муравейник или отрезали ухо. Тех же, кто пробовал бежать, догоняли и травили собаками. Историк и социолог Уиллард Прайс считает, что каждая тонна каучука, отправленного в Европу в этот период, стоила двух человеческих жизней. Цена на каучук продолжала расти, и «каучуковые сеньоры» начали вербовать добровольцев с побережья, суля им золотые горы. В джунглях было не до сантиментов. Завербованных сажали на баржи и везли вверх по Амазонке. Уделом их становился барак на лесной прогалине, адский труд на плантации и магазин, отпускавший им втридорога гнилой товар в обмен на каучуковое «молоко». Через год никто из них не был в состоянии выбраться из джунглей: все завязли в долгу. Бежать? На пристани прохаживались откормленные молодцы, увешанные оружием, — хозяйская полиция. Да и куда бежать?.. С 1900 по 1910 год каждый второй из полумиллиона навербованных бедняков умер, а цена на каучук на мировом рынке в двенадцать раз превысила первоначальную стоимость. Но ведь в джунглях не до сантиментов... А в Манаусе безумствовали. Десять лет длилась оргия: каучуковые бароны прикуривали сигары от горящих банковых билетов, купались в шампанском, отправляли стирать в Лиссабон белье, купленное в Лондоне, строили себе дворцы из итальянского мрамора, обставляли их парижской мебелью. Деньги текли как шампанское, а шампанское как вода... Однако нуворишам было мало богатства, нужна была еще и слава —- им захотелось превратить захолустную индейскую деревушку в столицу каучука. И вот заброшенный уголок земли покрывается мостовыми, здесь прокладывают телеграф и телефон, водопровод и электричество, пускают первый в Латинской Америке трамвай и, заказав в Англии здание оперы на 1400 мест, перевозят по кускам через океан этот самый дорогой в мире театр. В Манаусе танцует Анна Павлова, поют ангажированные по бешеным ценам звезды мировой оперы. Но это было уже началом конца. Цены на каучук поднялись в 16 раз, приводя в отчаяние англичан; И тогда, обманув строжайшую таможню, англичанин Уиклихэм ухитрился вывезти из Амазонии 70 тысяч побегов гевеи; каучуконос удалось привить в Малайе и на Цейлоне. В 1913 году было выброшено на рынок 47 тысяч тонн азиатского каучука, в то время как Бразилия дала лишь 37 тысяч тонн. Монополия пала, цены стремительно ринулись вниз. В Манаусе поднялась паника, прокатилась волна самоубийств, началось бегство- Сегодня это вымерший город, призрак былого величия. Амазония дает лишь один процент мировой добычи каучука. От прошлых времен осталась опера да баржи, где некогда кутили, наезжая из джунглей, богачи. Сейчас здесь ютятся семьи бедняков — 25 тысяч человек. Они живут по десять-двенадцать человек в крохотной каюте. Их жилища поднимаются и опускаются вместе с паводками. И сами они — как пена былого богатства, отчаявшиеся люди, потерявшие всякую надежду выбраться отсюда. Километрах в пятидесяти за Манаусом вновь попадаются редкие свайные хижины, среди бананов, рядом с прямоугольником кукурузного или фасолевого поля. Скота не держат — здесь обходятся рыбой. Кто они, эти люди? Они обрекли себя на вечное одиночество? Это те, кого забросила сюда каучуковая лихорадка, дети и внуки добровольцев, отправившихся в джунгли за золотыми горами. Без денег куда они могут поехать? Ютиться на баржах Манауса? Умирать с голоду в Белене? Здесь по крайней мере они сохраняют иллюзию свободы, подчиняясь лишь движению вод Амазонки, ее половодьям и спадам... Через два месяца после начала сезона дождей Амазонка вздувается, грызет берега, затопляет их, поднимаясь иногда до двадцати метров, и покрывает водой площадь, в три раз превышающую Францию. Тогда она легко, как спички, ломает сваи домов, поглощая в пучине людей. Поселения оказываются отрезанными от мира на полтора-два месяца, пока не пройдет паводок. Амазонка вновь возвращается в "родное русло, оставляя размытые поля, покрытые жирным илом и стволами с корнем вырванных деревьев. Жизнь продолжается до следующего сезона дождей. Жизнь, где ко всем лишениям добавляются хроническая дизентерия, тиф, малярия, проказа и множество других болезней, чьих названий не сыщешь в самых толстых медицинских словарях. Во всем штате Амазонка всего восемь врачей, один врач на 800 000 жителей. Жизнь продолжается... Раз в месяц-два по реке на лодке проплывает бакалейщик. Он привозит сахар, соль, кофе и спички, забирает бананы и джут. Катит сквозь века свои желто-свинцовые воды мать-река Амазонка. Катит навстречу своему часу. Перевел с французского М. БЕЛЕНЬКИЙ Федор Николаевич Робинзон Крузо Н а чердаке одного старого дома на окраине города Черновцы была найдена старинная книга, на титульном листе которой удалось прочесть надпись: «За спасение мне жизни во время кораблекрушения на океане и на память о совместном трехмесячном пребывании на необитаемом острове бывшему моему слуге, крепостному крестьянину села Малые Калиники — Федору Николаевичу Фокину. За что и был отправлен мною в армию с документом на имя бесстрашного Робинзона Крузо». Три месяца русский крестьянин, занесенный бог весть какими судьбами вместе со своим барином на один из необитаемых островов Атлантического океана, был одновременно и Робинзоном и тем мужиком, который генерала прокормил. Сейчас в Ленинграде живет правнук этого крестьянина. Зовут его Олег Робинзон Крузо. Судьба современного Робинзона Крузо тоже связана с морем. Он, правда, не обживает необитаемые острова, а читает лекции в Кораблестроительном институте, но на абажуре его настольной лампы изображен гибнущий в шторме парусник. 77 |
