Вокруг света 1965-08, страница 18

торами и над тобой миллионы тонн породы, шагаешь по руслу будущей реки. В конце длинного тоннеля смутно виднеются фигуры в робах и шахтерских касках.

— Доску!

— Быстрей!

— Пригоняй!

Доска бежит по живому конвейеру рук. Черных, грубых рук проходчиков. Свет электрических лампочек выхватывает из тьмы тоннеля лишь эти руки, доску и переплет крепежных лесов. На лесах — двое. Сильные удары молотка. Доска соединилась с другими. Они гнутся, но .держат шевелящуюся нависшую глыбу.

— Еще доску! Еще!

И снова конвейер рук. Снова глухие удары.

Горы коварны. Подземные воды, и подземные газы, и вот такие «живые», готовые рухнуть многотонные глыбы... Особенно мягкие породы в голове тоннеля. Почти метровые бетонные стены будут удерживать их натиск, когда воды Арпы ринутся в тоннель. Правда, в основном трассу прокладывают в скальных породах — порфиритах. Они не грозят обвалом, зато каким упорством надо обладать, чтобы пробиться хотя ^{бы на метр в этих стальной крепости породах!

Проходка — это поединок человека с каменной стеной. Не выпуская перфоратора, смахнет проходчик струйки пота, бегущие из-под шахтерки, и снова гудит, вибрирует камень под его рукой. Каждый метр — это десятки просверленных шпуров, это грохот взрыва и вагонетки породы, вывезенные из-под сводов тоннеля. Усталость и радость на лицах проходчиков, когда они — перекур! — выходят гурьбой из тоннеля. Радость, которую испытывает человек от чистого воздуха, от солнца и красок дня, — ведь даже за полчаса работы под землей от них отвыкают глаза.

Проектировщики Арпа-Севанского тоннеля много думали над тем, как приступить к штурму Кавказских гор. Был проект — пойти в обход Барденисского хребта, в обход, так сказать, главного препятствия на пути к озеру. Но это удлинило бы трассу на 20 километров. А если все-таки пробиться сквозь хребты?

Намеченную трассу тоннеля пересекает крупный приток Арпы — река Элегис. Это не случайность, а точный расчет. Мало того, что часть воды Элегиса при помощи целого комплекса сооружений будет поступать в тоннель, присоединяясь к водам Арпы. Берега Элегиса — отличный плацдарм для наступления на недра тор. Тоннель тем самым естественно делится на два участка: от Арпы до Элегиса — 18 километров и от Элегиса до Севана — 30. Но трассы такой длины тоже не проложишь единым махом. Решено было атаковать горы с вершин — пробить четыре шахты и через эти вертикальные коридоры спуститься с вершин в глубь гор, чтобы прокладывать тоннель от каждой шахты в обе стороны. Многокилометровое русло будущей реки как бы разбивается на ряд коротких «дистанций».

Решение интересное, но опять-таки нелегкое. Не столько потому, что шахты для Армении дело новое — помочь строителям взялись опытные белорусские проходчики. Скорее потому, что общая глубина шахт немалая, более полутора

1Я

километров, и закладывать их приходится на большой высоте, где даже в апреле бушуют бураны и мороз пробирается сквозь телогрейку. Где нет, точнее, не было ни дорог, ни селений, ни гудящих на ветру проводов — лишь в летнее время пастухи гнали сюда отары овец.

...«Газик» торопится на третью шахту, самую высокогорную. Дорога вьется по краю отвесных пропастей, бежит среди высоких снежных стен.

Впереди черно-белая мощь хребтов. Кажется, ничто не может нарушить этот холодный, отрешенный от жизни человека пейзаж гор. Где-то глубоко внизу, в долине, остался шум селений, и дома из серого камня, и каменные заборы, и пирамиды серого кизяка, прилепившиеся к ним.

И вдруг — как мираж — на фоне снежного склона уходящий в небо силуэт копра.

Шахта номер четыре — самая близкая к Севану — перевалочный пункт на пути к третьей. Мысленна видишь, как рождалась эта сплетенная из металла, одетая в дерево «голова» шахты. Вот повис над пропастью щит бульдозера — иначе машинам не разойтись; вот буксует на крутом подъеме тяжелый самосвал, доверху наполненный взрывчаткой; вот на специальных лафетах медленно, бережно тянут железобетонные конструкции...

«Газик» ползет по долинке. Из-под колес летят камни, звонко бомбардируя бока машины. Мотор рычит на скользком от снега и грязи подъеме и неожиданно замолкает. А третья шахта где-то совсем рядом!

Долинка носит ласковое имя Азизнер — «Милое местечко». Рассказывают, однажды «газик» ехал по этому же маршруту. Уже больше недели люди на третьей шахте не видели человека из «большого мира» и мрачно шутили по телефону: «Нас навещают лишь медведи». «Газик» вез хлеб. Снег, подогретый весенним солнышком, разбуженный шумом мотора, то и дело сползал с гор языками. Когда «газик» выскочил в эту «милую» долину, раздался страшный грохот. Шофер понял — лавина! Машина взревела и рванулась вперед. Руки приросли к рулю. В голове одна мысль — скорее! Лавина несется неудержимо. Вот она прихватила обломок скалы и метнула этим каменным ядром в машину...

Проскочил-таки «газик». Довез хлеб. А каменный зуб весом в несколько тонн — вот он торчит справа от дороги — остался, как напоминание о том, что каждый рейс — это тяжелый труд и немалый риск.

Впрочем, у каждого на этой стройке — будь он шофером или проходчиком, горным инженером или строителем — немало на счету своих трудных «рейсов» и своих «лавин». Ведь эти люди осуществляют грандиозный замысел — соединяют воды, разделенные горами высотой около трех тысяч метров.

В глубине гор, рядом с трассой будущего тоннеля, лежит поселок Элегис. Пока его даже поселком назвать трудно. И все-таки он запомнился.