Вокруг света 1965-08, страница 51

В порту нам сказали: «Панове, уважайте фашистические по норки». На теплоходе был один американец. «Сервус!» — сказал он мне, и я понял, что он тоже венгр. Еще давно эмигрировал в Америку, а теперь приехал помогать нам.

Испания была уже близко, и тот американец, Варга, вышел на палубу нашего лоди и сказал: «Товарищ Г айстер, уже можно принести бюрёнд». Бюрёнд — чемодан то есть, знаете, да? Он пошел принести бюрёнд, и тут я увидел торпеду.

Торпеда ударила в наш лодь, а потом другая — итальянская понорка подошла совсем близко. Меня бросило в воду, и больше я ничего не помнил. Потом я узнал, что спаслись те, кого сбило с палубы взрывом.

Врач в госпитале был немец-антифашист. Я два месяца пролежал с контузией, и он дал мне бумагу, что я не пригоден к военной службе. Я ничего не слышал, и руки дрожали так, что не мог кушать.

Я вышел из госпиталя и порвал бумагу. «Гайстер, ты здоров, — сказал я. — Фашисты под Мадридом».

Он сражался вместе с интер-бригадовцами в Каса-дель-Кам-по и под Гвадалахарой, гнал фашистский экспедиционный корпус, посланный Муссолини. Брал Теруэль. Руки его дрожали по-прежнему. «Иожеф, не оброни снаряд», — говорили товарищи. Он ни разу не обронил снаряда, хотя ложку подносил ко рту с трудом.

Под Санта-Мария-де-ла-Кабеса мы получили новые хорошие пушки, товарищ. И мы показали фашистам. Наша батарея была чешская, и наш офицер был чех. Рудольф Микорчик. Он был храбрый бойовец, под огнем носил в ранце снаряды.

Он дал нам цель, и я еле успевал подносить снаряды. Микорчик сказал:

— Браво, компаньерос, цель полная.

Они покидали Испанию. Франция. Концлагерь. Потом долгий и трудный путь на родину. В Париже товаригци-комму-нисты раздобыли деньги для проезда. Потом — тюрьма в Цюрихе. В Австрии уже хозяйничали фашисты. Его снова схватили. Но один из погранич

ников, сочувствовавший коммунистам, помог перебраться в Чехословакию. В Братиславе на него была облава, и Иожефа выручил случайный знакомый, шофер такси. Проснувшись в чужом доме, он увидел перед собой двух жандармов, чехов.

Мы вышли в сад, и жандармы стали спрашивать, правда, что я из Испании? Я сказал: так. Я был в чехословацком батальоне и сражался за коммунистов против фашистов. Они подумали, потом один спросил: «Скажите, Гайстер, а как сражались наши чехословацкие бойовцы против фашистов?» Я сказал: «Сражались они хорошо, и фашисты боялись их». Так, это была правда.

Тогда жандарм сказал: «Будьте здесь, Гайстер, и никто вам пло хого не сделает».

И я понял, что нас, коммунистов, может, не так уж много, но друзей у нас очень много.

Семеро осталось из тридцати. Они живут в родном Берегове, городе виноградников. Отсюда рукой подать до границы. Там, на узкой ничейной полосе, цветет яблоневый сад, который называют «садом дружбы». В нем работают венгры и русские. Почти смыкаются кроны яблонь, растущих на землях двух соседних стран.

СТРАНИЦА ШЕСТНАДЦАТАЯ

КАРПАТЫ. ИНДУСТРИЯ И ЭКЗОТИКА

„Москвич» катится с перевала Бескид, как шарик, пущенный по желобу. Солнце прячется за ближнюю вершину, и зеленый частокол елей тут же превращается в черный гребень. Сумерки рождаются в ущельях, как туман, и ползут к небу.

И тут с очередного холма открывается картина неожиданная и фантастическая: гирлянды огней развешаны в темной логовине так, что подсвечены ближайшие склоны. Белый дом среди этого электрического буйства кажется дворцом, выстроенным для карнавальных торжеств.

Но ни одного человека внизу. И ты катишься вниз,

к огням, как к заколдованному царству, которое должно ожить при твоем появлении.

И оказываешься... у нефте-станции. Гудит каменистая земля, впитывая в себя гул тысячесильных насосов. Где-то под тобой бежит черная нефтяная река. Бежит в гору, на километровую высоту, чтобы, оттуда низринуться в сторону Чехословакии.

Закарпатье — самый что ни на есть «пограничный район» из всех наших рубежных земель. В этом горном крае смыкаются пространства пяти дружественных государств: Румынии, Венгрии, Чехословакии, Польши и СССР. Стало быть, Карпаты не могут не быть средоточием коммуникаций, артериальным сгустком. Здесь проходят автомобильные и железнодорожные трассы континентального значения; теперь к ним прибавились новые магистрали, по которым транспортируются электроэнергия и нефть. «Мир» и «Дружба» — две всемирно известные системы.

Этим определяется индустриальный облик Карпат. Современность входит в устоявшуюся, освященную веками экзотику как ее органическая часть. И люди, патриоты Карпат, способствуют этому слиянию.

Свернув в сторону от местечка Чинадиево, мы увидели удивительный мост через горную речушку Латорицу: из-под земли, извиваясь, выползали серебристые, отливающие голубизной под летним небом трубы и повисали над водой, образуя строгий акведук. Это было так неожиданно красиво и так вписывался геометрически четкий рисунок моста в окружающие горы, что казалось странным, будто еще два-три года назад пейзаж был лишен своего промышленного дополнения.

Говорят, этот мост стал излюбленным местом свиданий для местных парубков и девчат.

А там, наверху, соперничая высотой с красавицами елями, поднимаются вышки энергопередачи. Под Мукачевом, вблизи знаменитого замка Марии-Терезы, примостившегося на вершине горы, которая одиноким зубцом торчит среди долины, мы встретились с одним из тех, кто командует электротрассой.

(Продолжение на стр. 54)

4 «Вокруг света» № 8

49