Вокруг света 1965-09, страница 5

чтоб потом не копаться. Чаще всего мы решаем по-мужски, ибо это как-то мобилизует.

Последние недостойные мысли исчезают, когда мы вываливаемся на улицу, чтобы пройти в столовую. На востоке чахоточной синевой светлеет полоска полярного рассвета. Едкий, как кислота, ветер снимает с лица последние остатки сна.

Застегивая на ходу куртки, в столовую один за

— Сколько на сегодня? — спрашивает командир.

— Наметили десять.

— Километраж?

— Восемьсот двадцать.

— Сделаем, — говорит командир. — Может быть, штук двенадцать сделаем сегодня.

Это утренний оптимизм. Вера в удачу грядущего дня.

другим входят летчики. Они проходили медкомиссию в соседней комнате. Они каждое утро перед вылетом проходят медкомиссию. Пульс, давление и та самая трубочка, которая хорошо знакома летчикам и шоферам. Давление и пульс—немаловажный утренний вопрос.

По утрам летчики едят много. Это у них тоже профессиональное. Наши испорченные десятилетними тасканиями по столовкам и ночными кофейными бдениями желудки с трудом привыкают к этому ритму и размаху.

По утрам на этом глухом аэродроме кормят отменно. И с каждой минутой в столовой растет накал оптимизма.

Сквозь забитое снегом двойное окно столовой доносятся методические пассажи мотора. Бортмеханик «гоняет газ».

Сегодня будет восемьсот двадцать. Вначале на север, через низкие, черные с воздуха горы острова — это ветер на вершинах оголил камень, потом на северо-восток, все дальше и дальше на северо-восток, навстречу солнцу, и первая посадка, как только мы увидим солнце, потому что посадка на дрейфующий лед разрешается только при «взошедшем светиле», и когда день начнет проходить и мы уже сделаем штук шесть или восемь посадок, мы немного отле

3