Вокруг света 1965-09, страница 6

Вокруг света 1965-09, страница 6

тим на юг, а потом повернем на запад вдогонку за уходящим солнцем и будем гнаться за ним вплоть до черных островных хребтов.

При выходе из столовой мы расходимся. Летчики идут в АДС: радист к радистам, штурман за погодой, второй пилот за полетным заданием, командир за общеавиационными новостями. Мы идем в гостиницу за аппаратурой.

Физик наш спит утренним сном. Ей не лететь, она .девчонка, базовый вычислитель, или, если говорить по-научному, расчетчик. Она у нас ничего девчонка: знает песни в объеме студенческого общежития средней руки, играет на гитаре, много курит и любит говорить про индийскую философию. Все эти слабости нам подходят—песни, гитара, всегда есть запас сигарет, и философия тоже штука полезная.

Мы идем навстречу пассажам мотора к невидимому пока еще самолету, и цилиндры приборов покачиваются у нас в руках. Впереди на фоне рассвета маячат громадные от полярных курток фигуры пилотов. Рев мотора нарастает вариациями, как крик смертельно раненного зверя, и вот, задрожав на последнем пределе, мотор стихает. Машина готова.

Изнутри наш самолет похож на виДавший виды цыганский фургон. К потолку привязана алюминиевая лестница. За лестницу заткнуты две пары валенок и еще одна гитара, вышедшая из строя: от мороза полопались струны. Спальные мешки и полярная палатка КАПШ-1 валяются в хвостовом отсеке. Вход в пилотскую кабину загораживают бочки с запасным бензином, ящики, тюки и подрагивающие в такт гудению мотора приборы. Приборы висят на растяжках — они боятся тряски.

В этой гудящей тесноте помещается девять человек. Кожаными идолами застыли в кабине пилоты. У них шевелятся только руки. Осторожно и неустанно. Бортмеханик, пристроившись у бочек с бензином, клюет носом. Бездумно постукивает пальцами радист в металлическом креслице. Под щитом радиокомпаса колдует над картой штурман. Одномоторный экспедиционный самолет АН-2 уходит в дрейфующие льды.

видно солнце. Сплющенный размытый край его оранжевой лепешкой лежит за синим пространством льда. Штурман ставит карандашом точку. Мы здесь. Из кабины вопросительно выглядывает первый.

— Посадка?

— Посадка.

Мотор резко меняет обороты. Мы идем на снижение, на двухсотметровую высоту, высоту подбора площадки. Сейчас самолет начнет писать зигзаги: искать подходящую льдину. Остров остался у нас за спиной в двухстах километрах. Штурман уходит к пилотам, и у нас снова устанавливается дремотный покой. Поиски могут длиться пять минут, пятнадцать, может быть полчаса, до тех пор, пока не раздастся слово «площадка». Это слово действует, как кнопка взрыва. Рука радиста плотно ложится на ключ. Не успев еще открыть глаза, бортмеханик тянет откуда-то из-за спины дымовую шашку.

«Прошу пеленг, прошу пеленг», — выстукивает радист. И за многие сотни километров с материковых и островных станций к нам приходят цифры радиопеленга. Это нужно нам для привязки. Мы должны максимально точно знать, где мы находимся. Возвращается штурман.

— Как площадка?

Летчики полярной авиации называют нас обобщенным словом «наука». Но сейчас мы не наука, мы просто люди, призванные решать несложный комплекс тактических и технических задач. Мы первый этап на пути к науке. Наши дни однообразны по впечатлениям, как бильярдные шары. Разнятся только цифрами. Иногда вот в эти утренние часы самолетной дремоты дни эти кажутся потерянным, нерационально потраченным временем. Но почему потом вспоминаешь о них ночами и каждый день лежит в твоей памяти детально четкой цветной кинолентой?

— Эгей! — негромко окликает штурман. Мы пробираемся сквозь груду хлсма к алюминиевому штурманскому столику. Сквозь проем пилотской кабины

В часы нелетной погоды.

— Да так, — пожимает плечами штурман.

— Координаты, — просит радист. И, взяв протянутую бумажку, выстукивает туда, где диспетчерская служба следит за нами: «Идем на посадку, идем на посадку, широта... долгота...» — Шашку!

Бортмеханик на коленях ползет в хвост самолета и приоткрывает дверцу. Ледяная струя забортного воздуха тревожно врывается внутрь. Одна ступня бортмеханика плотно зацеплена за ножку ближайшего кресла, колено другой ноги придерживает дверцу. Чтоб не распахнулась. Руки кого-то из «науки» крепко вцепились в кожаные механиковы штаны.

4