Вокруг света 1965-11, страница 27

тери и смех Чикитин. Вечером у автобуса, когда они обнялись на прощанье, мать прошептала:

— Они не хотят, чтобы я к тебе ездила часто.

— Хорошо, — сказала Розита. — Не беспокойся, у меня есть все, что нужно.

На следующее утро она услышала, как старый ветеран с деревянной ногой, который постоянно торчал в продовольственной лавочке, что-то выкрикивал и бил в колокол.

Она вышла на улицу. Женщины из соседних домов с любопытством слушали старого солдата. Бургомистр распорядился, чтобы к пятнице жители заново побелили изгороди и стены домов.

«Они и так чересчур белые, они и так мучительно белы для меня, — думала Розита. — Слава богу, когда я рожу ребенка, уже будет зима».

На следующее утро, по дороге в магазин, она увидела, как тщательно и добросовестно население деревни выполняет приказ бургомистра. На глиняной почве улиц появились груды извести. Воздух, до обеда неподвижный, был насыщен известковой пылью.

Мертвенно-белые поверхности обступали Розиту со всех сторон. Она бросилась бежать, поднимая ногами пыль, белую, как порошок. Она бежала и бежала, пока не оказалась в лавке. Голова раскалывалась от боли. Она зашаталась. Кто-то подхватил ее, так же как подхватил бы падающую доску, и прислонил к прилавку. Она лишилась власти над своим телом.

«Я слаба, я слишком слаба». Ее стошнило.

— Это ничего, право, ничего, — услышала она. Потом «вдова», «беременна», «господнее возмездие».

Она хотела броситься на говорившую, но тут же одумалась. Прояснившееся сознание на мгновение придало ей сил. «Суеверные дуры!..»

— Не хотите ли тоже купить известь? Парень принесет ее, если вам слишком тяжело нести самой, — предложил лавочник.

— Нет, мне не нужна известь.

— Но две или три кисти могут вам понадобиться. Все покупают кисти, — поучал лавочник. У него было толстое подобострастное лицо. — Вам тоже придется белить свой домик, — продолжал он. — Глупое предписание, но этого требует отдел здравоохранения.

Она бросила ему деньги за купленную провизию и ушла.

В полдень к ней пришли трое мужчин. Бургомистр, писец и санитар. Они понимают, что она не может побелить свой дом сама, но работа тем не менее должна быть сделана. Они советуют поручить побелку молодому парню. Днем он работает на фабрике, а вечером подрабатывает пару песет. Дом старой Хуаны он тоже всегда белит — не в обиду ей будь сказано!

Явился парень. Он был тощ. Темные волосы прилизаны и блестят, как лакированные. Брюки хлопают по лодыжкам. Губы извилистые. Он нодошеч к двери с видом принюхивающейся собаки. Когда Розита открыла ему дверь, он склонил голову набок и уставился на нее. Она велела ему уйти: часами терпеть зловоние извести и видеть эту гнетущую больную белизну было свыше ее сил. Головная боль теперь почти никогда не проходила. И она перестала выходить из дому.

А деревня белила свои стены. К пятнице каждая стена была побелена дважды. В этот день, после полудня, стайка ребятишек бежала за машиной, прикатившей из города. Подскакивая на колеях, машина медленно продвигалась вперед, пока не остановилась перед домом бургомистра. Контрольный объезд комиссара здравоохранения продолжался два с половиной часа. Человек из города отметил, что стены ограды участка девяносто семь находятся в неудовлетворительном состоянии, и обложил деревню штрафом в пятьсот песет. Он пригрозил бургомистру, что оштрафует на тысячу, если беспорядок не будет устранен. В понедельник он лично проверит, выполнено ли его распоряжение.

В субботу утром к Розите опять явился парень. Выставив вперед свою собачью голову, он спросил, не сделать ли ему порученную работу.

— Уходите прочь, — сказала она ему.

— Вы еще пожалеете об этом, — произнес он грубо и ушел насвистывая.

Она опять почувствовала, как мало в ней сил.

Стемнело. Она с облегчением вдохнула вечерний воздух. Сквозь пыль просачивался запах эвкалиптовых деревьев.

Эту ночь она спала крепко, без сновидений, а утром проснулась от шума, доносившегося

через окно. Было совсем светло. Она накинула халат, вышла в маленькие сени и прислушалась. Вокруг дома стояла толпа. Кто-то дергал ручку двери. Она открыла. Люди напирали, почти переступая порог, но когда она пошла им навстречу, отпрянули назад. Все население деревни пришло сюда — мужчины, женщины и дети. Она взглянула на двух мужчин, державших ведерки с краской и кисти. В переднем ряду вопящих людей она узнала бургомистра.

— Наше терпение лопнуло. Тебе придется побелить свой дом сейчас же.

— Дом белить, дом белить, — вторили ему женщины.

Розита вздрогнула.

— Нет! — сказала она.

— Ты обошлась нам в пятьсот песет! — крикнул кто-то. -— Мы заставим тебя побелить этот дом.

— Мне не нравится белый цвет.

Смех и свист.

— Ты не лучше нас, — прошипела какая-то женщина.

— Тише, люди, — сказал бургомистр.

— Ты будешь белигь, ведьма! — крикнул другой человек и попытался всунуть ей в руку кисть.

В толпе промелькнуло насмешливое лицо парня, которого она прогнала.

Парень наклонился.

Она не поняла, что произошло, только почувствовала, что должна собраться с силами, чтобы еще раз пройти сквозь белый лабиринт.

— Нет, нет! — вскрикнула она пронзительно. Она надеялась этим криком оттолкнуть все то белое, страшное, что накинулось на нее. Но зазвучал уже другой вопль, более громкий. Это кричал парень:

— Не ведьма — шлюха!.. Шлюха!...

Полетели камни.

Она увидела, как бургомистр повелительным, но исполненным ужаса жестом поднял кверху руки.

Черный град налетевших на нее обезумевших птиц! Она заметалась, пытаясь спастись. Медленно падая на землю, она коснулась щекой стены и, пока не окунулась в бескрайнее озеро спокойной черноты, ощущала на губах отвратительный вкус извести.

Сокращенный перевод с немецкого Е. ШТИХ

25