Вокруг света 1965-11, страница 25

чанину, с которым должен встретиться для переговоров?

«Неужели я пожалела этого дурака?» — спрашивала она себя. Нет, не это заставило ее остаться: она не хотела подвергаться насмешкам семьи. Итак, она осталась

На другой день после обеда Розита поехала к морю. В какой-то деревне она вышла из автобуса Теперь она уже не помнила названия этой деревни. Мимо жалких лачуг, через тополевую аллею — прочь от людей. Пересекла поле. Из-за куши шелковичных деревьев вдруг появилось море, раскинулось синевой перед глазами. Только солнечный свет лежал на нем. В первую минуту ее охватил озноб. Затем она услышала рокот прибоя. С каждым шороком набегающих волн берег обдавало облаком мельчайших брызг, имевших соленый привкус и запах зеленых водорослей. Розита чувствовала, как дышит ее тело и как это дыхание сливается со слепящим солнечным светом. Она ощущала се

бя живой и молодой. Ничто не отделяло ее от окружающего. С наслаждением ощущала плечом твердость скалистого выступа, с восторгом зарыла пальцы ног в горячие зерна песка. Ветер положил успокаивающую ладонь на ее глаза.

Так бывало раньше, когда в ней бурлила жизнь, и вот она опять живет. Удержать бы в себе это состояние, это чувство парения в воздухе. Она хотела, чтобы это осталось в ней навсегда.

Потом уже ни о чем не думалось. Она сли-^ лась со струящимся, искрящимся светом, растворилась в нем. На секунду она приоткрыла глаза и снова потеряла представление о времени.

Неподалеку от нее на торчащем из воды камне сидел молодой человек с удочкой. Две маленькие рыбки лежали рядом на черном камне. Молодой человек взглянул в ее сторону, но, заметив, что она тоже смотрит на него, быстро отвернулся к своей удочке. Она заставила его опять взглянуть на себя, подойти ближе. На нем была синяя рабочая рубаха и туфли, сплетенные из лыка. На полпути к ней он вдруг остановился в неуверенности. Она приказала себе не смотреть больше на него, предоставить решение ему самому. Так и стоял он рядом со своей тенью, бесконечно долго и неподвижно

Он был коренаст, с коричневой от загара кожей, которой ветер и соленый воздух придали легкий белый налет. Он был существом этого берега. Единственным, кроме нее, человеческим существом. Опустившись на колени, он прикоснулся к ее шее, потом провел рукой по волосам. Он поцеловал ее. Она пыталась оттолкнуть его... На одну секунду у нее замерло сердце.

Придя в себя, она вскочила и бросилась в воду. Плавала долго, а когда вышла на берег, увидела, что молодой человек спит. Она оделась и поцеловала его. Он не проснулся.

Скоро она снова была в горо

де. Она боялась, что кто-нибудь заметит происшедшую в ней перемену. Стать опять живой — это должно бросаться в глаза Но живые мертвецы не узнают вернувшихся к жизни.

На обратном пути в свой родной город она смотрела на страну, в которой родилась, с такой проникновенностью и ясностью ощущений, которых никогда до сих пор не испытывала. Они ехали мимо цветущих равнин, мимо городов с ветхими домами. Она навсегда запомнила мостик под Мадридом, дерево, проросшее сквозь цемент.

Она жила, она была опутана мечтами, которые родились вместе с проснувшейся в ней жизнью

Когда через две недели ее подозрения подтвердились, она была подготовлена к предстоящему объяснению. Ей придется выдержать борьбу, и она этого хочет.

За столом сидело десять человек — три сестры со своими мужьями, дядя-адвокат, мать и две тетки, сестры матери — очень старые женщины, одетые во все черное.

Тарелки были уже убраны и еще раз налито красное вино Пепе, муж ее старшей сестры, попросил газету чтобы проверить, как обстоят дела со ставками, которые он сделал на предстоящий в конце недели футбольный матч.

— Сейчас я принесу тебе газету, милый, — покорно сказала Хозефа Всем было ясно: она искала любого повода, чтобы оттянуть уход мужа на «маленькую прогулку».

— Одну минуту, — произнесла Розита. — Мне нужно что-то сказать вам.

— Она нашла поклонника, который женится на ней и возьмет ребенка, — сказал Рикардо, муж ее младшей сестры. — Уж эти мне женщины! Как это им только удается!

С громким смехом он хлопнул по плечу сидевшего рядом шурина.

— Успокойся, — прервала его мать. — Розита, детка моя, не обращай внимания. Говори.

— Я беременна.

Окаменелые лица старых тетушек торчали из черных воротников, словно сморщенные апельсины.

— Нет, — задыхаясь, выдавила из себя Хозефа.

— Вот оно как, — фыркая от ярости, закричал через стол Рикардо. — Прекрасно, замечательно! Ха-ха-ха! \х ты, дура, стерва! Ты за это поплатишься!

23