Вокруг света 1966-05, страница 63

Близится лето. Отращивают бороды ветераны и новички туристских походов, ибо какой же турист без бороды!.. Каникулы, отпуска летнего сезона — лучшее время для проверки твоей выносливости, для закалки твоей воли, для осуществления задуманных маршрутов. Не матовым курортным загаром, а кофейным горным и кирпичным степным гордится настоящий турист, настоящий спортсмен.

Ну, а пока не уложены рюкзаки и не взяты из прокатных пунктов палатки — на стадионы. И если не на сами спортивные площадки — то на трибуны. Тот, в ком жив дух состязания, не может быть равнодушным к соревнованию других.

Внимание! Лучшее время туристов, спортсменов, болельщиков — лето — на старте!

глухом районе Памиро-Алая, у перевала высотой почти в четыре тысячи метров, мы — группа туристов плюс прикомандированный к ней журналист — встретили горцев-таджиков. Посидели немного вместе, съели чо круглому и твердому, как орех, овечьему сырку, которым угощали нас хозяева здешних мест, закусили сахарным песком, который сыпали горстями прямо в рот, помолчали. Таков здесь обычай, с которым мы были уже знакомы. Невежливо расспрашивать встреченного человека, пока он сам не пожелает рассказать о себе.

И только, когда мы снова собрались в путь, один из таджиков не смог сдержать любопытства. Он покосился на наши рюкзаки, на ледорубы, напоминавшие геологические молотки.

— Работаете?

— Нет.

— Так, так, — он сочувственно зацокал языком. — А что же вы делаете?

— "Отдыхаем.

Вежливость не позволила горцам вслух усомниться в правдивости наших слов. Все же простились они с нами куда холоднее, чем встретили. Наверное, в глубине души решили, что мы лукавим.

В общем жителей гор я мог понять. Их окружает суровая природа. Нелегкие дальние переходы — для них работа. И для меня тоже. Ведь я шел не просто так: в результате моего похода должна была появиться статья, из которой вытекало бы, что «горный туризм — это лучший отдых». Но в первые три недели похода по еле приметным тропам, а чаще по бездорожью или ползком по обледенелым скалам, тема, которой я задался, показалась мне крайне нелепой. У меня как-то рука не поднималась писать о том, что приятно идти с рюкзаком, по-звериному вцепившимся в плечи, со спекшимся от жестокого солнца ртом, с вечным опасением за себя и за товарища, связанного с тобой одной веревкой.

Лишь к концу похода я стал кое-что понимать. Я увидел, наконец, что горы красивы. А потом — может быть, во время первой ночевки в кишлаке, под крышей — я вдруг почувствовал себя другим, не таким, как тогда, до гор. И это не были только воспоминания об увиденных красотах. Я вдруг понял, что многое м-не по плечу, что я стал гораздо сильнее, чем был, а повседневные трудности — так, мелочь. Пора, подумалось, поставить перед собой значительную, достойную жизни цель.

Наверное, и физически я окреп. Во всяком случае, к концу рюкзак казался мне намного легче не только потому, что продукты из него были съедены. Все-таки сотни горных километров что-то да значат! Загорел, конечно... Спирометрия, динамометрия...

Но дело не только в том, о чем спортивные журналисты пишут: «С физкультурой дружить — долго жить».

Стр. 64

ш