Вокруг света 1966-09, страница 22

гнилого «гринхарта» то и дело появлялись стремительные белки, к гнезду лесных муравьев прильнула громадная зеленая ящерица; она быстро и ловко действовала своим тонким язычком, ловя козявок. Над кустарником с шумом пронеслась стая цикад с огромными, выпученными глазами. Старатели-гаримпвйрос называют их «точилками для лезвий» за скрежещущие звуки, которые они издают при полете.

За поворотом тропинка уперлась в топь. Вонючая зеленая жижа широко разлилась среди деревьев, затопив их досковид-ные корни. Под безмятежной поверхностью угадывался вязкий зыбучий ил. Я срезал шест и ткнул им в илистую трясину. Поверхность болота всколыхнулась, вверх начали подниматься пузырьки газа с запахом тухлых яиц. На конце шеста оказались следы нефти. Над болотом качался мостик — шаткое сооружение из коротких бревен, перевитых тонкими лианами. Чарли храбро ступил на мостик, я — следом, и сооружение прогнулось чуть не до самой поверхности болота. Мы были почти посредине моста, когда в кустах на противоположной стороне что-то зашуршало, задвигалось, из зарослей вылетела тонкая стрела и воткнулась в деревянные мостки буквально в нескольких сантиметрах от босой ноги Чарли. Услышав глухой щелчок, Чарли снял ружье с предохранителя, я тоже расстегнул кобуру револьвера. Чарли завопил что-то — никакого ответа. Он снова закричал, мне показалось, что я разобрал несколько слов по-карибски. Потом он жестом показал, будто вынимает изо рта сигарету и выпускает дым, и большем пальцем правой руки ткнул в меня.

Кусты внезапно раздвинулись, и оттуда вышел пожилой индеец. Он был приземист, коротконог, с нависшими бровями, широкими скулами, толстыми губами. Полоска красного ситца свисала с витого пояса. Его грудь и живот были расписаны белой, желтой и синей красками.

— Боже, карибы! — прошептал Чарли. — Злые индейцы... А может, это сами пианакото...

Пианакото! Это название мгновенно всплыло в мозгу. Так называло себя одно из племен легендарных карибов, завоевавших огромные пространства Центральной и Южной Америки перед приходом испанских конкистадо

ров. В глуши северной Бразилии и на юге Гвианы до сих пор сохранились остатки этого некогда могущественного племени.

Между тем индеец произнес несколько отрывистых слов, указывая на мост и тропу. На плече у старика болталась на веревке плетеная сумка, наполненная стрелами для духовой трубки — сарбакана, в руках он держал длинное копье с наконечником из зазубренной кости. Древко копья украшали пучки волос. Индеец сделал копьем угрожающий выпад, на что Чарли ответил целым потоком слов и начал неистово бить себя в грудь, одновременно показывая то на север, то на юг. Из зарослей за нами внимательно наблюдали десятки блестящих глаз. Кусты ощетинились рядами духовых трубок, готовых выпустить тучу отравленных стрел.

— Пожалуй, нам лучше повернуть назад, — сказал Чарли, — нас не пускают. Индеец говорит, что белый человек приходил сюда пять, а может, десять лет тому назад и принес с собой много всяких болезней. Пошли назад, лучше сделать крюк, чем получить в брюхо отравленную стрелу.

— Передай, что я дам ему рыболовные крючки и табак, — сказал я. — И спички дам.

— Зачем все это давать индейцам? Лучше оставим их в покое да уберемся подобру-поздорову от этого проклятого моста!

Меня ошарашили слова о каком-то пришельце. Но обстановка была явно неподходящей, чтобы выяснить все подробнее. Я начал потихоньку пятиться назад по шаткому мостику.

Что-то вдруг скользнуло по толстой ветке, нависшей над головой старого индейца. Он успел лишь испуганно глянуть вверх. В одно мгновение его шею и туловище обвили кольца, страшные, тяжело вздымающиеся, зеленые в крапинку кольца удушающей змеиной мощи! Хрипло вскрикнув, индеец упал на колени. Когда он уже скользил, увлекаемый в болото, пытаясь вырваться из страшных объятий, из зарослей вылетело и вонзилось в сокращающееся змеиное тело десятка два стрел. Но их свист потонул в грохоте выстрела.

Свинцовый град разнес в клочья ужасную змеиную голову; исполинские объятия разжались, хвост яростно забился в болотной жиже, во все стороны по

летели комья грязи. Индеец су« дорожно ухватился за корень. Изуродованные останки змеи скользнули в болото и тут же скрылись в жиже, а в воздухе прозвучал целый хор восторженных воплей. На поляну высыпали индейцы. Они суетились, толкались, тараторили и бурно жестикулировали, показывая на тонкую струйку дыма, вьющуюся над стволом ружья Чарли. Старый индеец быстро пришел в себя, выкарабкался на берег и поднял руку. Шум мгновенно стих.

Он быстро заговорил с Чарли. Низким звучным голосом он без пауз, буквально на одном дыхании, произнес целую речь. Чарли, однако, понял его — он ведь тоже был из племени карибов. Он кивнул, ухмыльнулся, открыл казенник ружья, и какой-то молодой индеец тут же устремился к выброшенной стреляной гильзе, схватил ее и издал пронзительный победный клич. С важным видом Чарли перезарядил ружье, поставил его на предохранитель, затем сплюнул в болото и смахнул со своих лохмотьев комья зеленой грязи.

— Пойдем в деревню, — сказал он.

Старик пошел во главе процессии, а остальные толпой двинулись сзади, едва не наступая мне на пятки. Индейцы были не выше среднего роста, но удивительно мускулистые и крепкогрудые. В спутанных черных волосах, спускающихся до плеч, белели маленькие пучки ниток. У стариков зубы были подпилены, а их животы, руки, лбы и подбородки украшала татуировка. У одних были луки из дерева ва-шиба и пучки длинных, украшенных перьями стрел с наконечниками из рыбьих или обезьяньих костей. Другие несли трех-четы-рехметровые сарбаканы с набором стрел или размахивали мачете с лезвиями длиной сантиметров в шестьдесят.

Пока мы шли по тропинке, старый индеец несколько раз осторожно обходил места, которые, на мой взгляд, ничем не отличались от остальных. Но Чарли объяснил, что здесь неосторожного поджидают ловушки-самострелы. Кое-где над тропинкой нависали громадные бревна, усеянные шипами; встречались и ямы-западни, хитро замаскированные; во всяком случае, я не мог распознать их среди усыпавших тропу сухих листьев. Да и сам Чарли без провожатого, пожалуй, вряд

20