Вокруг света 1966-11, страница 16

эдше

АНТОНИО

ГАРСИА (Колумбия)

Рассказ

I редки Деметрио Касаса голодали из года в год уже целое столетие. Это были индейцы-пастухи, батрачив-^: шие на гасиенде. Они пи-' тались вяленым мясом, болтушкой из бобовой и маисовой муки, жили в конюшнях при помещичьем доме. И сейчас еще от Деметрио кисло пахнет сыромятными ремнями, которыми привязывают к плугу быков.

Его отец, Бенигно Касас, первый сбросил тяжкие столетние путы батрачества, которое постепенно превратилось в традицию семьи, стало своего рода религией и было неотделимо от представления о боге, создавшем неравенства, разделившем людей на богатых и бедных.

Бенигно, безбородый и высохший, пас скот на равнинах Каса-наре, и там, в раскаленной пампе, затерянный со своим стадом среди бескрайних пастбищ, он восстал против древней традиции предков. В нем пробудилась вера в свои силы, и он разорвал рабскую, бессмысленную связь с землей, на которой медленно вымирали поколения сильных, суеверных и покорных индейцев. Он стал торговать скотом с Иса, Пуэблвьехо, Тота, Лабранса-гранде. Однажды, обходя деревни, он встретил женщину с лицом, выдолбленным ветрами с холмов. Звали ее Абигаиль. Они поженились. Вдвоем они продолжали кочевать: перегоняли скот с равнины з восточные деревни, продавали на дальних хуторах ткани и дешевые украшения.

На одном из постоялых дворов родился Деметрио. Деревенская повитуха выкупала его в воде, настоянной на травах, и запеленала. Абигаиль посмотрела в узкое оконце на звезды; свежий ветер дул с севера, и она решила, что это хорошая примета. Глухим от волнения голосом женщина проговорила:

— Пусть он идет твоим путем!

Бенигно повернул к ней плоское лицо с блестящими глазами:

— Так... будь по-твоему.

И добавил, протянув руку, как бы желая погладить ее влажные, гладкие волосы:

— Так лучше!

Абигаиль испуганно подняла глаза.

— Один бог может это знать!

— Бог или он!

В детстве Деметрио постоянно разъезжал верхом по степи; он не видел, как его деды работали во время сева, как они спали в поле и питались земляными орехами, горячей водой с луком, бобами и чичей.

От вторых, преждевременных, родов Абигаиль умерла. В жесткую зимнюю непогодь она шла по болоту, где скотина увязала по брюхо, а с черного неба все лились и лились потоки дождя на ее голову, на грязную рубашку, на живот...

Оставшись один с Деметрио, старый индеец продал последнюю партию скота и приехал в Тунху в день пасхи, когда от солнца розовели слои глины на склонах гор Здесь, в Тунхе, Деметрио вырос и стал взрослым мужчиной. Он сделался кузнецом. Огромной рукой брал он ногу лошади и опускал ее, словно пресс, на свое мощное колено.

Но камни, овраги, темные эвкалипты на вершинах холмов, серые пятна земельных участков волновали его, и в сердце росла тоска по деревне. Было и еще нечто: Тунха напоминала феодальное поместье. Церкви, большие порталы, мастерские, хлевы, даже каменные купели, оставшиеся от времен колонизации, — все, казалось ему, было связано с «домом в гасиенде», и от этого больно сжималось сердце. А главное — при мысли о деревне в ду

ше Деметрио оживал древний печальный мир застывших каменных идолов: он чувствовал, как тянуло с полей сладким запахом наливающегося маиса и мягкое тепло струилось на рассвете от фыркающих коров.

Старый Бенигно понимал, что творится с сыном, и говорил горестно:

— Я знаю, чем это кончится.

И тут же посмеивался про себя: «Козу всегда в горы тянет!»

К этому времени у Деметрио Касаса уже была собственная кузница с маленьким горном, молотками, тисками, наковальней и новенькими блестящими мехами, которые пыхтели целые дни. По вечерам Деметрио смывал сажу с лица, бросал в угол кожаный фартук и уходил в предместье искать женщину. Там он однажды встретился с приглянувшейся ему девушкой и так же, как когда-то его отец, женился, не тратя времени на размышления.

Его жену звали Мерседес Она была белая, веснушчатая, с dv-мяными щеками и золотистыми волосами до пояса. Она родилась в семье ремесленника и получила воспитание в монастыре. Там ее научили играть на рояле, читать молитвы и вышивать. Когда Мерседес увидела, что всему этому больше нет места в ее жизни, она смирилась и без возражений забыла все, чему ее учили. «Ничего не поделаешь!»

Пошли дети, а с ними — стремление к новой, лучшей жизни. Деметрио тщетно пытался укрепить благополучие семьи.

и