Вокруг света 1966-11, страница 30

i 1

Из всех меланезийцев только жители этого острова знакомы с духовым ружьем, или, как его еще называют, стрелометателъной трубкой.

Чаще всего это были страшные и неожиданные ливни, реки тогда превращались в ревущие коричневые стремнины.

Мы прожили в наших деревнях больше года. Почти все время мы оставались ночью в одиночестве и каждый день ходили в лес, чтобы увидеться с людьми. Однажды мне пришлось покинуть свой дом и ночевать в лесу вместе с каулонгами: дело в том, что, как они мне объяснили, в деревне появился злой дух — на самом деле это была эпидемия, — и всем нужно спрятаться от него в лесу. В то время мы были частью их мира и должны были руководствоваться его законами. Нужно к тому же сказать, что, несмотря на весь блеск огромного количества религиозных медалей, полученных жителями от миссионеров, я бы не взялась утверждать, что христианство оказало на них большое влияние. Вся их жизнь подчинялась традиционным страхам и вере в магические заклинания.

Люди в этом районе говорят на языке, родственном другим меланезийским языкам, и только считанное число туземцев знает ломаный английский, так называемый «пиджин-инглиш». Так что нам с Энн пришлось учить местные диалекты.

Каулонги и сенгсенги учили нас своему языку и правилам поведения так же, как они учат своих детей. Единственное отличие состояло в том, что у нас было 13 месяцев, чтобы как-то уразуметь то, что ребенок выучивает за годы.

«Не дразни собаку, иначе ты умрешь», — предупредили меня, когда я играла со щенком.

«Ребенок умрет!» — в ужасе воскликнула мать, когда я позволила себе заметить, что у малыша вырос здоровый новый зуб.

«Не шевели золу в костре!» Огонь — самое священное существо — мог обидеться и сжечь меня.

Из Дулаго Энн прислала мне список табу сенгсенгов:

«Если ты бросишь свиньям корки от тыквы и они их съедят, свиньи умрут».

«Если юноша подерется с девушками, чернота сойдет с его зубов, и они станут отвратительно белыми».

«Если ты засунешь палку в крысиную нору, земля откроется и поглотит тебя».

Каулонги и сенгсенги охотятся на крупных животных — например, на кабанов — с копьями. Кенгуру и казуаров ловят хитроумными капканами. Но самое интересное — это их своеобразные духовые ружья. Мне повезло, и я видела, как охотятся с этими длинными — от двенадцати до двадцати футов — связанными из бамбуковых отрезков ружьями. В «дуло» вставляют сделанные из пальмового дерева стрелы, каждая длиной в 3 фута, оперена с одной стороны и заострена с другой. Охотятся в основном на летучих мышей или летучих лисиц. У этих кошмарных созданий размах крыльев доходит до 3 футов. Днем они устраиваются целым>и колониями на деревьях и засыпают; тут-то их и убивают. Особого мастерства для такой охоты не требуется. Подобравшись к намеченной жертве как можно ближе, охотник набирает в легкие воздух и, взяв в рот ружье, делает сильный выдох. Очень часто стрела поражает летучую мышь, даже не вылетев до конца из трубки.

Те, кто обитал здесь прежде, по-видимому, применяли оружие гораздо более простое, чем эти ружья. Во время наших походов мы обнаружили куски кремня, оббитые в форме ножей и скребков. Действительно ли они принадлежали предкам наших друзей? Или были оставлены другим народом? Мы передали часть этих кремней для исследования австралийским археологам, но, правда, надеемся в недалеком будущем и сами заняться этой загадкой.

В моей деревне Умби понедельник считался таким днем, когда могло случиться все что угодно. По интересному совпадению в этот день, согласно распоряжению австралийской администрации, туземцы должны работать в своей общине: приводить в порядок деревню, прокладывать лесные тропы... Понедельник стал каким-то особенным днем для жителей деревни: взаимные визиты, болтовня, обмен товарами, собирание долгов, улаживание споров и их возобновление. В то время как взрослые