Вокруг света 1967-01, страница 25

сумму... — контролер выстрелил длинной очередью цифр. Савинков успел запомнить одни копейки. — Дальше, двойные и одинарные мешки с иностранной монетой на общую сумму...

В памяти Савинкова опять улеглись только копейки. Он просто не успевал запоминать астрономические цифры, небрежно произносимые финансовым контролером. Контролер осторожно снял с одного ящика крышку. В слабом электрическом свете жирно замерцали гладкие диски.

— Ящики с дисками или кружками... Данный ящик поврежден при перевозке и требует замены. Здесь же, — хилая ручка контролера ткнулась в груду почтовых посылок, — здесь хранятся золотые полосы, из коих чеканятся червонцы. Оных в наличии двадцать шесть единиц. Я должен, я обязан предупредить, что многие ящики и мешки пришли в негодность. Их следует заменить новыми, формы, установленной по закону, с пломбами и печатями соответствующего образца, — скучные слова сыпались из рыбьего ротика контролера. Он шагнул в глубь кладовой, зажег новую лампочку. Пыльный свет упал на длинный стол. Кучи золотых, искрящихся монет громоздились на столе.

— Здесь собрана дефектная монета. От длительного хождения она потеряла частицы металла и требует переоценки. Здесь мы имеем русские пятирублевики и червонцы, американские и мексиканские доллары, британские фунты стерлингов, французские луидоры, итальянские лиры, японские иены, шведские кроны, ирландские дублоны, немецкие марки и другие, и прочие, и тому подобные курсовые единицы, — потрескивал голосок контролера.

В глазах рябило от двуглавых и одноглавых орлов, полумесяцев, рыцарских крестов, хризантем, лотосов, львов с поднятыми лапами, профилей императоров, цариц, королей, королев, президентов, завоевателей, корон и гербов, от всевозможных символов призрачной власти, наглого тщеславия, истлевшей славы, незаслуженного величия.

Каждый из белых главарей по-своему переживал то, что видел и слышал. Маслянистый золотой отблеск играл в жидких голубоватых глазах капитана Степанова. Юное рыжее личико его разрумянилось, руки дрожали. Генерал Рычков кряхтел и сопел, стараясь своим добропорядочным видом показать полное равнодушие. Адмирал Старк с его врожденной любовью к аккуратности и порядку был оскорблен безобразным хаосом в золотой кладовой. Его удручали и поломанные сургучные царские орлы на ящиках и мешках. Революции революциями, а золото золотом...

Лебедев был подавлен невероятным количеством драгоценного металла. Ему было страшно — как бы

это видение не испарилось из зыбкого мирка, в котором он, уполномоченный Комуча, жил сегодня.

Полковник Каппель, зажав в пальцах русую бородку, думал, что мог бы обуть, одеть, вооружить свои батальоны. Мог бы купить пушки, пулеметы, снаряды, гранаты — все, чем взрывают, убивают, кромсают противника. О том, что он использовал бы русское золото против русского народа, полковник не думал.

Савинков скептически улыбался. «Слишком много золота. Даже для такого человека, как я». Сквозь пальцы Савинкова просочились английские и французские миллионы. В эту минуту Савинков думал лишь о том, чтобы золотой запас снова не попал к большевикам. Убрать его как можно дальше, в Самару ли, в Сибирь ли, но дальше. С таким запасом в кармане можно кроить и перекраивать Россию.

Было смешно наблюдать за искаженным животной страстью личиком капитана Степанова, за придавленным золотой тяжестью Лебедевым. Самым интересным и значительным человеком в сумрачной кладовой казался финансовый контролер. Заплесневелый карлик будто преобразился. Расправил зябкие плечики, зеленые глазки залучились в свете пыльной электрической лампочки, хрупкие ручки мелькали в воздухе.

— Вы давно работаете финансовым контролером? — поинтересовался Савинков.

— Я состоял при государственном запасе в царствование его императорского величества Николая Второго. Я был контролером при временном всероссийском правителе господине Керенском. Меня не отстранял от работы и гражданин Ленин. Я буду состоять при запасе, в чьих бы руках он ни находился. Как возможно обойтись без меня? — в голосе контролера звякнула удивленная нотка.

— Но, господа, я не думаю, что вы станете осматривать серебряную кладовую. Тридцать тысяч пудов на общую сумму...

— Мы взглянем еще на драгоценности, — сказал Лебедев.

Контролер открыл третью неприметную дверь.

Савинков увидел золотые кубки, бокалы, чаши. Табакерки из слоновой кости, осыпанные бриллиантами, вазы, похожие на тропические цветы. Ордена, кресты, медальоны самых причудливых форм и расцветок. Мягко лоснились пояса, сотканные из жемчужных нитей, миниатюрные зеркальца отражали игру зеленых бериллов, красных александритов, алмазные грани перстней. Тут был и бесценный сервиз Екатерины Второй — подарок английского короля. На фарфоровых боках тарелок, чашек, бокалов были изображены пейзажи Британии. Тысяча двести пейзажей — и ни один не повторялся!

на стр. 75 ►