Вокруг света 1967-04, страница 79

В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ:

АЛЕКСАНДР ЛУКИН «ЛЬВОВСКИЙ АККОРД». НОВЫЕ СТРАНИЦЫ ВОСПОМИНАНИЙ ИЗВЕСТНОГО СОВЕТСКОГО РАЗВЕДЧИКА.

Ему зачитали текст радиограммы.

— Да, да, припоминаю... Кажется, я беседовал на эту тему с Сашей... Как вам должно быть известно, господа, мы с Сашей Пеевым друзья детства. Правда, в последнее время мы встречались все реже — заботы, знаете ли... Конечно, когда виделись, обсуждали политическую обстановку в стране. А кто сейчас не говорит об этом?.. Возможно, Пееву удалось выведать у меня какие-то сведения... Что ж, как генерал и государственный чиновник, я виноват. Но лишь в том, что оказался неосторожен при соблюдении военной тайны.

— Не находите ли вы, что довольно странным выглядит знакомство царского генерала с отъявленным коммунистом?

— Но, насколько мне известно, с Пеевым знакомы и начальник генерального штаба Лукаш, и министр, и вы, уважаемый Кочо.

Конечно, все зависело теперь от того, как будет вести себя на следствии Александр Пеэв. Никифоров с болью представлял, что по отношению к Саше применяют все изощренные пытки, которыми славится охранка. Выдержит ли он?..

Пеев выдержал. Никаких улик против Никифо-рова-Журина не прибавилось.

Но и Кочо Стоянова не так-то просто было провести. Он нюхом чуял: здесь что-то неладно. Тогда Никифоров решил прибегнуть еще к одному средству.

Нарушив домашний арест, он явился к советнику царя Любомиру Люльчеву.

Тот выслушал, ответил:

— Все, что зависит от меня, сделаю. Сейчас же пойду к царю.

На следующий день Никифорова вновь вызвали в министерство — в отделение контрразведки, где проводилось дознание по его делу.

В дверях кабинета генерала встретил сам Стоянов.

— Мне кажется, что вы действительно говорите правду, — угрюмо сказал он. — Царь такого же мнения. Извините за беспокойство, вы свободны.

Никифоров понял: заступничество Люльчева возымело силу.

Возможно, сыграло роль и другое: всего год назад в Софии был казнен известнейший генерал, болгарский патриот Владимир Займов — антифашист, активный борец против гитлеризма. И теперь при дворе понимали, что новый скандал, в котором окажутся замешанными высшие военные круги, еще больше подорвет их престиж в глазах союзников по «оси». Дело с Никифоровым решили замять. Царь отстранил его от всех постов, уволил в отставку и дал высочайшее указание: «Окончательно расследовать дело после войны, когда станут известны все обстоятельства...»

Никаких конкретных обвинений органы следствия не смогли предъявить и Александру Георгиеву, банковскому чиновнику, проходившему стажировку в Германии. Гестапо нашло его в Берлине по адресу: Нюрнбергил рассе, 20. Георгиева арестовали. Продержали в тюрьме три месяца, но ничего доказать

не смогли. Да, он переписывался с Пеевым. Кажется, что-то сообщал о положении в Германии. Но он не знал, что эти сведения представляют военную тайну, — он человек штатский, чиновник, финансист... Георгиева выслали из Германии, и он возвратился в Болгарию.

Почти три месяца пробыл на нелегальной квартире радист Попов. Емил уже не пытался связаться с Центром: после его сообщения о провале в Москве не поверят новым радиограммам, да и операторы там, наверное, уже прекратили дежурство на его волне. Емил стал конструировать передатчики для партизанских отрядов, для Центрального Комитета партии, находившегося в подполье. Тяжелая болезнь не позволяла ему участвовать в боевых операциях партизан.

Но однажды пришлось. 13 июля жандармы выследили явочную квартиру, напали на дом Маркова. Отстреливаясь, подпольщики отошли на склоны горы Витоша. Марков и еще несколько коммунистов погибли при перестрелке. Емил Попов снова был схвачен...

На рассвете 22 ноября 1943 года осужденных привезли на стрельбище в Лозенец.

Утро было холодное. Хлестал дождь. Ветер гнал рваные тучи. _ф

Осужденных привели в тоннель. В нем находился офицерский тир. Александр Пеев, Емил Попов и их товарищи выстроились плечом к плечу у черной, выщербленной пулями стены. Сцепили руки. Перед ними ровнял винтовки строй солдат.

Александр Пеев запел:

Кто в грозной битве пал за свободу, Не умирает...

Это была песня на слова Христо Ботева, великого болгарского поэта-революционера, погибшего в бою.

Товарищи Пеева подхватили:

...по нем рыдают

Земля и небо, зверь и природа,

И люди песни о нем слагают!..

Гулкий залп оборвал песню.

В 1966 году, в канун празднования 9 сентября — Дня Освобождения, — Александр Пеев и все члены его группы были награждены высокими орденами своей родины.

А еще через месяц посол Советского Союза вручил группе болгарских граждан ордена «за активную помощь командованию Советской Армии в борьбе против немецко-фашистских захватчиков и проявленные при этом мужество, инициативу и стойкость».

Александр Пеев посмертно награжден орденом Ленина, Никифор Никифоров — орденом боевого Красного Знамени.

В доме на площади Райко, где и поныне в добром здравии живет старый генерал Никифор Никифоров, мы разлили по бокалам густое, выдержанное вино и подняли тост за павших в борьбе.

София — Москва, июль — декабрь 1966 г.

77