Вокруг света 1967-06, страница 62ку хереса. Я сегодня очень устала. — Генриетта взяла ящик и последовала за своим знакомым в бар. Она выпила не одну, а две рюмки. После второй ее щеки раскраснелись, и она полчаса рассказывала мистеру Баргрейвсу, который казался ей уже'старым другом, о том, как трудно вести хозяйство и содержать целый дом, не получая никакого дохода. — Извините меня, пожалуйста, — мистер Барг-рейвс поднялся со стула, — мне нужно срочно позвонить по телефону. Позвольте заказать вам еще рюмочку хереса, пока я буду разговаривать? — Пожалуй, с меня уже хватит. — Ничего, еще одна не повредит! — Ну хорошо, только маленькую! — Я вполне доверяю вам, но поймите, я не могу так просто решиться на этот шаг. Я должна спокойно обдумать это предложение за чашкой чая. Ведь вы понимаете меня? Хозяин заверил ее в том, что он вполне разделяет ее чувства, и вздохнул вслед уехавшему такси. Когда Генриетта сказала шоферу адрес отеля, он удивился. — Вы уверены, что вам нужен именно этот отель? — заботливо спросил он. — Ведь там останавливаются в основном богатые американцы. Там за самый паршивый номер три шкуры сдерут! Вы, видимо, не знаете, что это за заведение. — Спасибо, я знаю об этом отеле. — Генриетта огладила лацканы своего потертого пальто и поправила скромную фетровую шляпку. — Вы знаете, иногда для разнообразия хочется провести время среди людей, у которых много денег. Нам внушали, что заботиться о деньгах — вульгарно, но в наше время — таковы обстоятельства — мы все грешим вульгаризмом, не правда ли? Шофер печально согласился с ней, помог вынести леди Гвендолин и простил Генриетте скудные чаевые. Мисс Генриетта не сразу пошла заказывать себе комнату. Она настолько устала после путешествия, что опустилась в кресло в холле и поставила картину около ног. Через несколько минут какой-то джентльмен задел картину, и она с грохотом упала на пол. — Ради бога, извините меня, — сказал с американским акцентом хорошо одетый джентльмен. Он нагнулся и поднял коробку. — Пожалуйста, осторожнее, это очень дорогая вещь! Наверное, лучше прислонить ее к креслу, хотя, откровенно говоря, мне не хотелось бы выпускать ее из виду ни на минуту. Как раз сегодня мне предложили за нее хорошие деньги. — Не может быть, — безразличие в голосе американца было явно наигранным. — А что, в этой коробке сокровища британской короны? — О нет! — Генриетта смущенно улыбнулась, как улыбается пожилая женщина, когда на нее обращает взимание молодой человек. — В этой коробке картина. Не знаю, слыхали ли вы об английском портретисте Ромни. Генриетте показалось, что длинный нос американца задрожал. — Да, я не мог не слышать о нем. Я ведь куратор одного из музеев в Штатах. — Подумать только! — Генриетта улыбнулась. Американец не уходил. — Кстати, о Ромни. Вы уверены, что у вас не подделка? — Картина была в нашей семье с тех пор, как Ромни написал ее. К тому же этот джентльмен сегодня... все забываю, как его зовут, — ага, вот его карточка... Какой ему смысл подтверждать подлинность картины, если это подделка? — Пожалуй, вы правы, — извиняющимся тоном проговорил американец. — Но в холлах гостиниц не часто встретишь очаровательных леди с ценными картинами... — Особенно если они оставляют картины на самом ходу. Надеюсь, вы не ушиблись? — Знаете что, — заявил он с игриво<;тыо, которая как-то не вязалась с его деловитостью, — не согласитесь ли вы выпить со мной? А может быть, предпочитаете чашку чая? — Благодарю вас, с удовольствием выпью рюмоч Мистер Баргрейвс вернулся через несколько минут. Лицо его сияло. Осторожные ответы владельца фирмы, которому Генриетта показывала леди Гвендолин, убедили его, что это подлинник. Вскоре они уже шли к лифту. Американец нес коробку. — Ну, посмотрим, что это за великолепный Ромни! — мистер Баргрейвс достал картину, долго рассматривал ее, затем потрогал и, наконец, внимательно осмотрел холст через увеличительное стекло. — Да, это подлинный Ромни, — сказал он спокойно, но дрожавшая рука с лупой выдавала волнение. На его лице было такое выражение, какое бывало у его предков при виде золотых самородков. — Ничего не скажешь, уважаемая леди. Это довольно ценная вещь. Правда, я не гарантирую, что это стопроцентный подлинник. Вероятно, фон писал ученик, а сам Ромни только довел картину до конца. Ну и конечно, поскольку на картине только голова и плечи, то и цена ей не как портрету в полный рост. Вот если бы леди Гвендолин была видной исторической личностью, то, конечно, цена была бы побольше. Но все же это неплохая картина! — Вы знаете, я всегда была привязана к леди Гвендолин, — слегка запинаясь, проговорила Генриетта. — Я прекрасно понимаю ваши чувства. Ведь вам не хотелось бы, чтобы ваши предки оказались в руках какого-нибудь тупицы из прерий, не правда ли? — Да, да, это было бы ужасно! — Но вы идете на такой риск, когда отдаете картину дельцам от искусства. Им наплевать, кто покупает картину, лишь бы побольше заплатили. Они заботятся только о своих доходах! — Увы, сейчас и меня больше всего интересуют деньги! Право, не знаю, что делать. Я должна продать леди Гвендолин, но если бы я только могла быть уверена, что она попадет в хорошие руки! В глазах мистера Баргрейвса зажегся зеленый огонек. — Вы знаете, — вкрадчиво сказал он, — возможно, я бы смог помочь вам. — О, я была бы бесконечно благодарна! — Как я уже говорил, я куратор музея в той части Соединенных Штатов, которая называется Новой Англией. Мы очень дорожим своими связями с Великобританией. В музее масса сокровищ искусства со всего мира! Каждый день, кроме четверга, в музее толпы серьезных ценителей прекрасного... — Тут мистер Баргрейвс запнулся. — Конечно, все сборы идут на расширение музея, но у нас каждый цент на счету. И тем не менее я беру на себя ответственность и могу купить вашу картину! — Он вытащил пухлый бумажник. — Предлагаю вам пять тысяч фунтов наличными за «Леди Гвендолин»! Подумайте только, ваши уважаемые предки 60 |