1967

вокр:

№ 7

ИЮЛЬ

Журнал основан в /86/ году

НАУЧНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ЖУРНАЛ ЦК ВЛКСМ ПУТЕШЕСТВИИ, ПРИКЛЮЧЕНИЙ И ФАНТАСТИКИ

НАВСТРЕЧУ ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЮ ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ

«КАЗАЛОСЬ, ЧТО ОН ПРИРОС К ТРОСУ: НИЗКО ОПУСТИЛ ГОЛОВУ, ВТЯНУЛ ПЛЕЧИ, СЛОВНО ТОЖЕ ОБХВАТЫВАЯ ИМИ ТРОС. НАКОНЕЦ... СДЕЛАЛ ПЕРВОЕ ДВИЖЕНИЕ».

Наш специальный корреспондент Н. Сафиев рассказывает о строителях одной из линий электропередачи в сибирской тайге.

«ПО ПОДЗЕМНОМУ КОРИДОРУ МЫ УХОДИМ ВСЕ ДАЛЬШЕ И ДАЛЬШЕ... НАС ОКУТЫВАЕТ ГУСТАЯ, ВЯЗКАЯ ТИШИНА. МЫ ИДЕМ НА ПОИСКИ ПАРТИЗАНСКОЙ СТОЯНКИ...»

Очерк нашего специального корреспондента Игоря Болгарина о работе группы «Поиск» в одесских катакомбах.

«...И БУДЕТ ЗЕЛЕНЫЙ, СВЕТЛЫЙ, ДЫШАЩИЙ МОРЕМ НОВЫЙ РАЙОН ЛЕНИНГРАДА С ШИРОКИМИ УЛИЦАМИ И БУЛЬВАРА-МИ-МОРСКИЕ ВОРОТА ГОРОДА НА НЕВЕ».

Фоторассказ о смелом проекте ленинградских архитекторов.

ДНО АНТАРКТИКИ, ЖЕРЛО ДЕЙСТВУЮЩЕГО ВУЛКАНА, ПЕСКИ КАРАКУМОВ — МАРШРУТЫ СОВЕТСКИХ УЧЕНЫХ.

Биолог М. Пропп: «Антарктида... лед, лед и лед — от горизонта до горизонта сковавший моря, дна которых еще не видел никто»;

доктор геолого-минералогических наук А. Свят-ловский: «Взрывы грохочут все отчетливей... мы выходим к берегу огненно-желтой реки»;

ловец ядовитых змей А. Не дя л ков: «У нас оставалось всего четыре фляжки, а до ближайшей воды — три дня пути».

«Экзотика с восьми до пяти» — очерк об индейцах каража.

Рассказ Б. Травена «Третий гость».

«Папа Хемингуэй» — отрывок из книги американского журналиста А. Хочнера.

Вести из Англии, Болгарии, с Гавайских островов, из Индии, Испании, с острова Хургада, из Пуэрто-Рико, США, Финляндии, ФРГ, Чехословакии, Югославии.

КОПТИЛКА

Я приехал в Лиственку во второй половине дня. Шофер крикнул в направлении вагончика: «Принимай гостя!» — развернул машину и уехал. Из вагончика вышел коренастый парень. Медленно, перенося тяжесть тела с одной ноги на другую, подошел и протянул руку:

— Серега...

Вагончик разделен перегородкой. В правой, боль-шей половине вдоль стены стоят шкафы, посередине стол на тонких ножках. В углу — новенькие цинковые ведра.

Сергей открыл дверь посередине перегородки:

— Прошу. Радиорубка... Здесь и живу... Сейчас затоплю печь, а то замерзли, поди... — Он вынул из-под кровати топор, вышел и загремел ведром.

В радиорубке — два окна. Из одного видна дорога, проложенная бульдозерами, из другого — вершины соседнего хребта. Рядом с окном небольшая железная печурка, чуть дальше стол, и на нем рация, в углу — кровать.

Сергей вошел с охапкой дров и ведром, наполненным снегом:

— Сейчас затопим и поставим чайку.

Он не извинялся за неустроенность. Наоборот, он говорил об этом даже с удовольствием, как хозяин, который собирается преподнести гостю сюрприз. Завтра здесь будет шумно: придут люди, будет свет, привезут воду, за столами будут сидеть ребята и «резаться» в шашки, шахматы, а потом смотреть первенство мира по хоккею, а он — гордо сидеть за своим столом перед рацией, «выходить на связь» и передавать в город, как идут дела, и через день-два скептически читать в газетах рассказы о стране «Лэпии», о Лиственке.

На столе рядом с рацией лежала книга — «Са-ламбо» Флобера.

Сергей затопил печь, поставил на нее ведро со снегом, подошел к своей койке, измерил ее шагами, потом оглядел комнатушку.

— Вот сюда поставим кровать, — он подошел к торцу вагона и тоже измерил это место шагами.— В самый раз...

После того как кровать поставили на место и дрова в печи разгорелись, снег в ведре растаял, а за окном потемнело, Сергей откуда-то из дальнего угла вагончика извлек бутылку из-под кефира. Бутылка была накрыта железным кружком с отверстием посередине. Сквозь это отверстие продет толстенький фитиль, густо пропитанный соляркой. Сергей вынул из-под стола еще одну банку с темно-желтой жидкостью и долил из нее в бутылку. Затем зажег ф^итиль> поставил коптилку на стол и, словно окончив все дела, неожиданно смутившись, сказал:

— Ну вот...

Потом мы долго пили чай, читали. Сергей несколько раз выбегал на улицу проверить антенну.

Перед сном вышел и я. От жаркой печки, от чадившей коптилки хотелось выйти на воздух.

Ветер усилился. Лиственка, окруженная со всех сторон тайгой, казалась маленьким островком посреди неба. Где-то внизу мерцали сквозь деревья огоньки Дивногорска, а в синем, глубоком и морозном небе ярко горели звезды. Сквозь темные стволы за нашим вагончиком горизонт виделся далеким самостоятельным миром, который затопило оранжевыми, синими, лиловыми красками угасаю-щее солнце. Верхушки деревьев, схваченных морозом, шумели на ветру, как будто там, внизу, штор

2