Вокруг света 1967-07, страница 53

обыкновенно изящна. Когда она наклонилась, чтобы надеть туфли, Кида разглядел, что ее волосы слегка подкрашены. Из волос выглядывала маленькая черная шпилька.

Прощаясь с хозяевами, Икуко Юки вежливо поклонилась.

Цунаки — большой поселок и для этих мест богатый. Здешняя бухта не так изрезана, и горы не так близко подходят к морю, как в других поселках, где дома лепятся на узкой прибрежной полосе, зажатой скалами. А здесь между горами лежит долина, небольшая, правда, но все же достаточная, чтобы выращивать рис.

Несколько лет назад эта бухта была источником дохода для всех-окрестных рыбаков. К пристани подходили даже крупные шхуны, водоизмещением в шестьдесят-семьдесят тонн, ловившие рыбу в открытом море. Но основной флот поселка состоял из более мелких шхун: жители рыбачили в пределах бухты. Однако сейчас на пристани было безлюдно. Шхуны и лодки, перевернутые килем вверх, сохли на берегу. Рыбные промыслы пришли в упадок.

Рыбаки Цунаки были зачинщиками беспорядков. Говорили, это они спровоцировали столкновение с полицией 2 октября.

Раньше в Мидзкате недолюбливали рыбаков из Цунаки. Если жители всех других поселков привозили свой улов на рынок в Мидзкату, то эти снабжали рыбой Куматото и Ясиро. Но теперь объединение рыботорговцев вынесло решение изъять из продажи рыбу, выловленную в бухтах Мидзката и Цунаки. Все рыбаки оказались в одинаково бедственном положении.

Завод решил всех перехитрить и начал спускать отходы производства не в районе Хяккэн, а севернее. Но природу не перехитришь. Море Сирануи — внутреннее море. С одной стороны оно ограничено островом Кюсю, с другой— цепью островов Амакуса. Течения кружат по дну глубокой чаши, и лишь небольшая часть воды попадает в открытое море. Вода в море Сирануи почти не обновляется, и теперь оно превратилось в настоящий рассадник тяжелого заболевания. Морская живность гибла. На что уж кефаль — резвая и выносливая рыба, и та начала дохнуть. С каждым днем к берегу прибивало все больше и больше перевернутых

вверх брюхом рыбешек. Рыбу никто не ел, все боялись заболеть «кошачьим танцем». Одно воронье устраивало грандиозные пиршества и жирело. Деревья почернели, казалось, на них выросли диковинные плоды. Воздух пропитался запахом гниющей рыбы. На скалах валялись окровавленные плавники и кости.

Сэра первым делом зашел в полицейский участок Цунаки. Дежурил полицейский Мияути.

Сэра подробно объяснил ему суть дела и спросил:

— Ты не знаешь, кто-нибудь из ваших рыбаков давал лодку приезжим?

— Как же, Кютаро давал. К нему тут ходили двое. Один толстый такой, лет пятидесяти, другой тощий. Я их видел, — сказал полицейский.

Мияути объяснил ему, как пройти к Кютаро Куротани.

— Маленький такой домишко, железом крытый, — сказал полицейский. — У Кютаро жена померла от этого самого «кошачьего танца». С тех пор он ходит как в воду опущенный. Делать ничего не может, болтается целыми днями. Кютаро боялся ее — страсть! А как померла — сам не свой, словно душу из него вынули...

Сэра легко нашел дом Кютаро — хибарку у подножия поросшего бамбуком холма.

Хозяин лежал на полу, застланном грубой рогожей. Он открыл глаза и равнодушно взглянул на непрошеного гостя.

— Кютаро-сан, куда уехали токийский профессор и его помощник? — без обиняков начал Сэра.

Сонные глаза Кютаро остро блеснули. Сэра присел на рогожу, не спуская глаз с рыбака.

— Профессор из Токио, говоришь... — медленно сказал Кютаро. — Куда уехали-то? Я бы и сам хотел знать куда. Взяли у меня лодку и исчезли.

Сэра невольно вскочил. «Удрали на лодке!» — пронеслось у него в голове.

Люди, назвавшие себя Урано и Нисигори, в первый раз появились в доме Кютаро 1 октября. Старший почтительно обратился к хозяину (и откуда он знал его фамилию?) и говорил с таким воодушевлением, словно читал лекцию перед своими студентами.

Профессор и его ассистент произвели на Кютаро хорошее впечатление, и он решил дать им лодку:

— Все равно без дела стоит. А горючее есть?

— Горючее?.. — профессор замолчал, но тут же заулыбался, показывая десны. — Есть, есть горючее, Куротани-сан.

— А управлять кто будет? Я, что ли?

— Нет, зачем вас беспокоить, Куротани-сан! Мой ассистент имеет права. Поэтому я его и взял с собой.

«Ишь какой умный профессор, — удивился про себя Кютаро, — и водителя захватил и горючим запасся».

— А платить мне сколько будете? — спросил он.

— Пока разрешите предложить вам сто тысяч иен. Мне кажется, эта сумма примерно соответствует той, которую вы зарабатывали в течение месяца, когда ходили в море на промыслы. Но у меня есть к вам одна просьба: никому не говорите, что я беру у вас лодку. Видите ли, действуем мы по собственной инициативе, работа трудоемкая. Конечно, завод тоже проводил подобные анализы. Но ведь это сторона заинтересованная. Мы не совсем доверяем их данным. А мы люди нейтральные, следовательно, объективные. Вот и не хотелось бы, чтобы кто-нибудь совал нос в наши дела. Так что, прошу вас, держите в тайне наш договор.

Кютаро удивился, но спорить не стал. Ему-то какое дело? Его дизельная двухтонка «Курокю-мару» сохнет на берегу. Администрация завода, побаиваясь беспорядков, постаралась обеспечить рыбаков Цунаки работой, когда эпидемия захватила и их бухту. Им предложили выйти на ловлю кальмаров. Рыбаки, хоть и не имели опыта ловли в открытом море, все же отправились. Но Кютаро никуда не поехал. Ему все опостылело. Он целыми днями валялся дома или сидел на берегу и смотрел на море. А тут деньги сами в руки плывут. Кютаро сразу согласился.