Вокруг света 1967-09, страница 69

в матче, потому что майка у него выскочила из трусов и мешала ему как следует играть. Тут следует подробное описание-майки, числа и цвета полосок на ней, количества пуговиц и т. д. Песня кончается призывом: «Иди ты, парень, домой и не показывайся на поле, пока не», поймешь, что майку следует носить заправленной в трусы».

Дэвид, наверное, единственный «пабликен», который не заинтересован в клиентах. Он заинтересован в друзьях. Поэтому отбор новых клиентов очень строг. Я был однажды свидетелем того, как был выставлен посетитель — поклонник голландского трубочного табака, киторого Дэвид не выносит. Другой раз гость выразил недовольство качеством заказанного им пива. В ответ он услышал: «Будем считать, что вы пили у меня плохое пиво даром. Но я буду признателен, если в следующий раз вы посетите паб напротив. Там вы, возможно, получите пиво получше, но, боюсь, вам придется за него заплатить».

Даже обычное наливание пива представляет настоящий ритуал. В нашем баре 18 сортов пива,

и каждый из них необходимо подавать особым образом. Наливая один сорт, наДо непременно держать бутылку на свету, другой — подавать в овальных стаканах, третий — в продолговатых.

...Наконец подошло время моего отъезда. Последний визит в бар — уже в качестве гостя. Все чокаются со мной, желают успехов. За эти два месяца мы сдружились. Сердечное прощанье с Дэвидом и его семьей, а также с тремя девушками, работающими на кухне. Они заслуживают особого упоминания.

Мэг, Пэм и Дженни по двадцать лет. Все три закончили отделение гастрономической школы в Истборне, обучение в которой стоит за. год дороже университетского. В таких школах девушки из так называемых хороших семей учатся мастерству устраивать приемы. По окончании школы Мэг, Пэм и Дженни попали на практику к Дэвиду. Должны были проработать три месяца, а задержались на год. И не жалеют.

Перевод В. МОГИЛЕВА из польского журнала «Пшекруй»

лк.иоклп,,. ПРИОТКРЫВ ДВЕРИ КЛУБА

Лондонская улица изысканных магазинов Бонд-стрит предлагает джентльменам не только идеальные фраки и смокинги, не только любимые виски и сигары, но и свой стиль — вернее, стиль своих покупателей.

В один из таких магазинов, известный, как первый среди лучших магазинов морской формы, позвонил как-то актер Лоутон, снимавшийся в то время в роли капитана Блая в фильме «Мятежники Баунти».

— Я бы хотел получить кое-какие сведения относительно формы, которую вы некоторое время назад поставили вашему клиенту капитану Уильяму Блаю, — сказал в трубку Лоутон.

— Если можно, уточните время выдачи формы, сэр, — попросил в ответ служащий.

— 1787 год.

— Вам придется подождать одну минуту, сэр, — не меняясь в голосе, сказал служащий и через минуту зачитал сведения об объеме талии, ширине грудной клетки и бедер капитана Блая.

В том же Лондоне рядом с Бонд-стрит есть улица Берлингтон Аркейд — улица привычных моционов денди и дам «света». Неписаные, но строго действующие правила до сих пор запрещают, находясь на этой улице, свистеть, бежать, петь, играть, нести большие свертки, возить коляски с детьми и открывать зонтики.

Иногда такую вот Англию называют старой, доброй. Именно от нее в сегодняшний день перешли традиции, сравнимые, пожалуй, с ритуалами. Порой они только забавны, порой рациональны и удобны, порой смешны, как смешон всякий снобизм.

...Врывается однажды полиция в помещение одного сомнительного заведения на Лестер-Скуэр, — рассказывает лондонская устная хроника. — Заведение это было известно тем, что каждый вечер там собирались джентльмены определенного возраста, а когда через пару часов они выходили на улицу, вид у них был довольно оживленный. Агенты полиции полагали, что это заведение не иначе, как «дом свиданий». Внутри они, однако, обнаружили лишь четырех джентльменов, увлеченных беседой, разбавляемой только редким глотком портвейна. «Ваше имя?» — строго спросил у первого собеседника инспектор, ре

шивший раз и навсегда покончить с этой лавочкой чего бы это ему ни стоило. «Я лорд, хранитель печати», — смущенно улыбаясь, ответил тот. «Гм.,. А вы?» — обратился полицейский ко второму. «Архиепископ Кентерберийский». — «Очень рад. Ну, а вы?» — «Президент Английского банка». — «Чем дальше, тем хуже», — не выдержав, пробормотал себе под нос инспектор. Наконец, повернувшись к четвертому собеседнику, инспектор, не скрывая иронии, спросил: «А вы уж, верно, будете не меньше чем премьер-министр?» — «Боюсь, что это именно так», — несколько потупившись, ответил ему премьер-министр Артур Бальфур.

Все та же хроника утверждает, что сцена эта происходила где-то между 1902 и 1905 годом в клубе «Бифстейк» на Ирвинг-стрит. Впрочем, эта история могла происходить и в современном Лондоне несколько лет назад, когда премьером был старейший и активнейший член этого клуба Гарольд Мак-миллан. Его преемник сэр Алек Дуглас Хьюм не был почитателем застольной беседы. Он состоял членом трех других клубов — «Карлтон», «Тревеллерс» и «Бакс», в любом из которых он мог повстречать трех самых влиятельных после него людей королевства. Ничего, впрочем, удивительного в этом нет, ведь даже географическое положение знаменитых клубов определяет состав цх членов: клубы находятся как бы внутри треугольника, у которого один угол — столица фунта Сити, второй угол — столица политики Уайт-холл, а третий — столица светской жизни Мэйфейр. Стоит ли тогда удивляться всеобщему убеждению, что именно здесь, среди роскошных залов, обсуждаются, а часто и решаются вопросы, связанные с будущей судьбой страны.

Сейчас, когда у власти стоят лейбористы, многое изменилось, но все же и поныне клубы в глазах непосвященных окутаны дымкой тайны. Ежедневно в час завтрака к апартаментам клубов подкатывают черные «роллс-ройсы» и «хамберы», не торопясь, выходят из них джентльмены, облаченные во все черное, и, пройдя между склоненными проборами слуг, исчезают в дверях. Когда через полтора часа они вновь появляются в дверях, вид у них такой, будто они только что перекроили наш мир.

66