Вокруг света 1967-10, страница 39
угольных комбайнах? И все же я отчетливо чувствовал, чго здесь, в урановой шахте, я вижу одну из вершин прогресса горнодобывающей техники. Что завтра так, или примерно так, будет всюду, где сегодня этого еще нет. И что шахтер Бориса Горбатова отделен от меня целой эпохой. Но пройдет, может быть, всего несколько десятилетий, а то и меньше, и эта потрясающая техника тоже будет «вчерашним днем», потому что ей на смену придут полностью автоматизированные рудники, где человек уже не работает под землей, а управляет всем с поверхности. Рядовой горняк тогда будет иметь дело даже не с «подземным танком», а с телемеханикой, электроникой, кибернетикой. И ведь будет это! СТРАНИЦА ИЗ ФАНТАСТИЧЕСКОЙ КНИГИ Первая встреча с заводом, где обогащают руду, состоялась ночью. Когда мы вошли в цех, директор завода Владимир Филиппович Семченко сказал: — Вот наш «урановый сад»... Я так и не понял, что он имел в виду: то ли вьющиеся растения на стенах, то ли гигантский аквариум, где среди водорослей мелькали золотистые карася, то ли причудливые сплетения труб, емкостей, колонн и установок — они действительно напоминали фантастический сад. И как деревья в лесу, эти громоздкие сооружения из металла жили — слышалось легкое потрескивание, невнятные шорохи, далекий гул. Завод работал. Мы стояли неподвижно, пораженные феерическим зрелищем. Огромный зал, ионообменные колонны, улетающие ввысь, как корпуса ракет на старте, и крошечные фигурки людей у их подножия. Это стояли мы, ночные пришельцы. Мы казались здесь совсем лишними, потому что нигде не было видно людей. Казалось, завод работает сам по себе. Как хорошо налаженный часовой механизм. Директор словно угадал мои мысли. — Однажды к нам приехал крупный инженер по цветной металлургии. Прошелся он по заводу и говорит мне: «Мне кажется, что я читаю фантастическую книгу. Настолько у вас непривычно...» Мне тоже казалось, что я попал в другой век. И тем поразительнее были для меня слова главного технолога комбината Семена Григорьевича Михлина: то оборудование, которое видел восхищенный гость, уже заменено новым — такими темпами развивается завод. А сейчас даже это, новое, уже не удовлетворяет главного технолога. Не удовлетворяло Семена Григорьевича, к приме-рук вот что. В главной диспетчерской — огромной комнате, стены которой были заставлены измерительной и контрольной аппаратурой, стоял посредине стол. За ним сидел человек. Один. Около сотни приборов — и один диспетчер. Отсюда можно было определить все: как работает любая установка, каковы уровни в емкостях, процентное содержание урана в растворе и количество истраченной кислоты, которая выносит уран из руды, расходы воздуха, воды, реактивов — все, что происходит на огромном заводе. Здесь был его «мозг». Нас уже не удивляет один диспетчер у пульта электростанции. Но тут был завод, где руда, прежде чем стать ураном, должна претерпеть около сотни тончайших технологических операций. — Это нас не очень устраивает, — сказал Семен Григорьевич Михлин. — Сюда нужно посадить электронную вычислительную машину. Это не занятие для человека следить за шкалами приборов и нажимать кнопки... — Именно так выглядит завод будущего в некоторых фантастических романах, — подсказал я. —- Но ведь это неправильно. Нажимать кнопки утомительное и неблагодарное занятие. В нем нет ничего творческого. А машина к тому же по этой именно части надежней человека. И надо, чтобы человек здесь был не при машине, а ее хозяином. — Это фантазия еще, — спустил нас с небес на землю Семченко. — Где они, надежные и хорошие датчики съема информации для такой машины? Таких датчиков не было — это я понял из разгоревшегося спора. — Все равно, товарищ журналист, — завершил спор Михлин, — запишите. Скоро на заводе появится электронная вычислительная машина. Назовите ее как-нибудь красиво. Например, «электронный диспетчер». Сойдет? «Электронный диспетчер» так «электронный диспетчер»... Конечно, он появится, так как это закономерная ступень автоматизации такого вот производства. Ну, а люди этого производства? Как изменятся они? Я было хотел достать блокнот, чтобы записать, какое сейчас образование у рабочих завода (выяснилось позднее, что принимают сюда только со средним), сколько изобретателей и как конкретно его руководители представляют себе будущее завода, ведущее к стиранию различий между физическим и умственным трудом. Но тут я увидел в одном из цехов периодическую таблицу элементов. Она тянулась от потолка до пола. —- А вы что ж, ожидали здесь увидеть таблицу умножения? — перехватил мой взгляд Семченко. — А вот мы еще и формулы дадим и схемы на стене повесим. Не цех, а классная комната? Пусть так. У нас в главной диспетчерской рабочие дежурят, так знать они должны не меньше инженера... Некое затаенное лукавство в голосе Семченко не позволило мне принять его объяснение за чистую монету. И кажется, я понял, в чем дело. Таблица тут декоративный элемент оформления, как и растения, как и аквариум, но функция у нее иная. Стройная красота периодической системы Менделеева, лаконичное совершенство формул доступны лишь тем, для кб*о наука уже стала частью жизненного уклада. Так красоту шахматных комбинаций может ощущать лишь опытный шахматист. По какой-то ассоциации я вновь вспомнил те слова Горбатова о шахтёре, ползущем по узкому лазу. Никому бы в голову не пришла идея «украсить» его рабочее место вот таким образом. А если и пришла, выглядело бы это чудовищной насмешкой. Здесь же эта эстетика была естественной, закономерной. Здесь, на заводе, не просто работают, и даже не просто учатся, — наука тут уже неотъемлемая часть производства. И техническое творчество тоже неотъемлемая часть производства... ...Желтые Воды лежат среди равнины. Но этот город — один из пиков сегодняшнего дня. Далеко — и вперед и назад — видится оттуда. Кем был горняк, кем стал горняк, кем будет горняк. Как работал человек, как работает сейчас, как будет работать. Чем он жил и чем живет... Очень хочется увидеть, какими станут Желтые Воды через десять, двадцать, пятьдесят лет... 35 |
