Вокруг света 1967-10, страница 74

огорает закатный жар. Солнце теряет блеск, и волны моря темнеют, прощаясь с бликами. Лишь вдалеке еще раскачивается, угасая, последний зыбкий свет. И море стихает.

Вечер выступает из потемневших волн и вползает в город тенями. Прохладные, они приникают к тротуарам, и вечер тихо разносит их во все уголки. Кончился день. Жаль!

Мустафа еще долго стоит в лаборатории и смотрит, как стекло колб и реторт бережно сохраняет в себе бегущие искорки света. Тени делают царство стекла еще таинственней, призрачней. И тогда на душе становится странно: будто царство это ненастоящее, выдуманное от начала и до конца; а где-то есть другое, настоящее... Но свет зажигать не стоит. Надо уходить. Все будет завтра.

Реактор готов. В темноте лаборатории возвышается тонкая метровая стеклянная трубка. Ее защищают еще один сосуд и металлическая сетка. Вот только кого защищают: трубку или Мустафу? Завтра все надо будет видеть своими глазами — и мало того! — записать: зафиксировать точно, скрупулезно. От первого опыта зависит многое: итог долгого хода мысли, предшествующего ему, и — главное — практика будущего. И первый шаг к будущему надо видеть, наблюдать — пройти самому.

Здесь надо, чтоб душа была тверда;

Здесь страх не должен подавать совета.

Будь Мустафа сейчас не один, а с кем-нибудь из друзей, он улыбнулся бы, чтобы улыбкой защитить свой внезапный пафос. Но он один и не улыбается.

Хорошо бы, конечно, опыт провести одному — мало ли что может случиться... Но одному не справиться. Их будет трое.

Ночью ему снится хлопок. Хлопок далекого сорок первого года. Белый, как взбитые облака июня. Мустафа идет сквозь заросли кустов, собирая в мешок коробочки, и все время должен возвращаться назад; он смертельно устал, ноют руки, плечи, спина; он много пропускает белых комочков. Значит, устал.

Потом на поле его сна приходят старшие братья, но не помогают ему. Потому что тут же, как всегда в его снах о братьях, раздается взрыв, и братья нt успевают ничего сделать. Это потому, что они все погибли на войне. И взрыв всегда белый-белый, как хлопок сорок первого года.

...Утро тоже встает из моря. Воде легче погаснуть и зажечься вновь. Теперь из волн выходит солнце и отправляется в город — зажигать блики в химическом царстве Мустафы.

Вообще-то ему «везет» со взрывами. Не один летчик-испытатель с благодарностью вспоминал хими

70

ков, когда удавалось избежать взрыва — загасить едва начавшийся пожар. И всего-то несколькими каплями волшебной жидкости. В ее изготовление свой вклад внесла лаборатория Мустафы.

А те, кто имеет дело с топливом (конечно, не с дровами!), добавляют в него продукт, предотвращающий детонацию. Изготовить ^го помогла лаборатория Мустафы. Сделан он из газа, который раньше просто уходил в воздух, ему не было применения.

Мустафа ненавидит взрывы. Белые, как хлопок сорок первого года. Но этот... Впрочем, и этот тоже.

Еще сто с лишним лет назад французский химик Дюма, открыв четыреххлористый углерод, между прочим, отметил: соединение четырех объемов хлора с одним объемом метана происходит со взрывом.

Минули годы. И это соединение стало нужно людям. Но не в граммах, как во времена Дюма, а в гораздо больших количествах. Оно требуется при очистке тканей, в установках холодильной промышленности. Благодаря ему может быть получен чудесный материал — энант.

Уходят в океаны траулеры. Если их сети будут сделаны из энанта, они будут почти невидимыми. Ведь на веревке толщиной в два сантиметра, свитой из энанта, свободно может висеть груженый товарный вагон. И соединение должно быть как можно дешевле, а дешевый способ один: четыре объема хлора с одним объемом метана.

Но может быть просто взрыв неизвестной силы.

— Всем покинуть лабораторию!..

Три человека медленно сходятся к реактору. Опыт!

Из шлангов в реактор струятся метан и хлор — газы, «ненавидящие» друг друга до взрыва. Первые струи невидимо коснулись. И тогда над дном, поднимаясь все выше и выше, закипели, как пылинки в ветре, мельчайшие частицы активированного угля. Это катализатор. На него-то и вся надежда.

В реакторе уже буря. Уголь мечется, зажатый стеклом стенок, и ни на секунду не опадает.

Никто из троих не делает ни шага назад. И даже, если нужно отойти, чтобы что-то взять, уходят неохотно. Так и идут с прикованным к буре взглядом. Реактор словно притягивает к себе. И день бушует на улицах, не боясь погаснуть.

Вихрь за стеклянной стенкой становится смерчем. И может ли защитить эта металлическая сетка?!

Смерч невидимо давит на стенки. И если это случится, то случится сейчас. Есть!..

Перекрыть краны!

Трое пристально смотрят друг на друга.

Взрыва не будет.

Так окончился один из опытов молодого ученого, ныне доктора наук, Мустафы Гусейнова. В 1959 году эта работа исследователей была отмечена медалью ВДНХ. Ее обсуждали международные симпозиумы химиков в Париже и Будапеште.

Вслед за этим шагом азербайджанских ученых последовали другие. За последние годы в лаборатории уже получен целый ряд хлоруглеродов, в которых нуждается большая химия. Ныне в реакторах на столах лабораторий «варятся» новые вещества. Исследователи продолжают работу.

Ю. СТЕПАНОВ

Из летописи

аллши