Вокруг света 1967-11, страница 74

зами. Сидит, сидит, что Черномор, и думает, как череп.

И вот по склону катится монета, сверкая и позванивая на бегу, подпрыгивает, и ветер гонит ее, похлопывая в ладоши. А за монетой заяц. Он тоже подпрыгивает и готовится схватить, ее. И лай собак. Заяц испугался, он кинулся в сторону, а монета покатилась к реке.

Тут надо выбежать на берег и кинуться в воду, в ледяную осеннюю и звенящую от каждого взмаха.

Монета покатится по воде, ляжет на нее, замрет на течении, как ребенок, когда его качают и напевают нехитрую песню. Тут подплывешь, взмахнешь и подцепишь ее. Монета сверкнет, взовьется и зазвенит в волосах, словно тонкая паутина, которую соткал паук, чтобы растягивать где-то в стене, вдоль избы.

Я с этой монетой пойду по деревням и буду чувствовать, как она сверкает у меня в волосах, такая тонкая, такая блестящая. И где-то высоко на угоре покажется деревня. Как же мне пройти по этой деревне? Парнишка увидит меня из окна. Он выбежит и протянет ковшик мятного кваса. Я выпью квас, но не отдам свою монету. Потом из другого дома на крыльцо выйдет парень. Он мне протянет кружку пива. Хо-хо! И пиво я выпью тоже. Но нет, монету не отдам. Теперь я знаю, в чем здесь дело.

Вон там стоит в воротах девушка. Пускай стоит, пока не поравняюсь. Я покажу ей пустые ладонги. И девушка насторожится. Я качну головой, и девушка слегка прищурится, словно в глаза ей ударило солнце. И я скажу тогда:

— Девушка, сломите мне ветку рябины. Вон ту, что свисает над баней. Она такая тяжелая, что может проломить у бани крышу.

— А где монета? — спросит девушка.

— Она со мной.

Девушка медленно двинется к бане, на ходу покачиваясь, как во сне. Как будто под землей она слышит шорох, там кто-то крадется, хочет •схватить ее и долго рассматривать в темноте, держа в ладонях, как розовое пламя. Потом она очнется, сломит ветку и станет подходить ко мне, держа ее обе

ими руками за спиной. Я буду пятиться, а девушка пойдет за мной, смотря в лицо мне черными глазами. Так мы уйдем из деревни, мы окажемся в поле.

Я выну из волос монету и подкину ее на ладони так, чтобы монета сверкнула, что маленький месяц. Тут ветер подхватит монету и унесет.

И девушка качнет головой. Она отдаст эту ветку рябины, но сама повернется и пойдет в деревню. Мне кажется, что плечи девушки вздрагивают, но, может быть, она просто поет.

И я среди этого поля посажу ветку рябины. Пусть вырастет из нее большое дерево. Пусть даже вырастет хоть сейчас.

А я дальше пойду без той своей монеты и без этой ветки рябины.

3 ас}у хчм £ ы ьг

ЮС Л77 6

Вечером кто-то заглянет в окно и прошелестит моей рябиной. Потом он проскользнет вдоль окон по воде, пройдется по крыльцу. И вдруг покатится по сеням, как на коньках. Я встану, открою дверь. В сенях на половицах — месяц. Качается-раскачивается, как детская качалка.

Пусть себе качается, какое мне дело. Я вернусь к столу и сяду за работу.

И так он остановится в дверях, прислонившись плечом к косяку, и станет смотреть мне в спину. Прохлада пойдет по избе, стакан с водой засветится на подоконнике, словно покроется инеем. А но стенам поползут полосы, полосы, узоры, как это бывает на окнах морозной ночью.

Я буду чувствовать за спиной взгляд его. Он до утра останется стоять в дверях, задумчивый и внимательный, как юноша.

Только стекла будут сонно дрожать и дрожать, словно их знобит и замораживает.

«ИДЕМ НА ПОМОЩЬ!..»

С невысокого перевала самого южного отрога Камчатских гор открывается мыс Лопатка, похожий на широкий плоский язык. На востоке пенится прибоем Тихий океан, на западе — Охотское море. Впереди поднимаются острова Курильской гряды.

Вел Лопатка поросла жесткой глянцевитой осокой, которая волнуется под ветром, как пшеничное поле. Волны кажутся продолжением океанских. На самом мысе стоит высокая башня маяка и несколько домиков, в которых живут лопаткинцы: маячники и метеорологи.

Оказии к ним бывают редко.

...Женщина ждала ребенка. На рассвете туманного зимнего дня ей стало плохо. Нужна была срочная медицинская помощь. Из Петропавловска радисту ответили, что при таком сильном тумане вертолет лететь не может. Что делать? Медицинской консультацией по телеграфу не обойтись.

И тогда радист отбил телеграфным ключом сигнал бедствия моряков — «SOS». Его услышал рыболовный сейнер, шедший с юга в Охотское море на про

мысел. Пеленгатор показал направление на берег. Очень опасно подходить в тумане к мысу, вокруг которого мелководье и рифы. Но тревожно, не умолкая, звучал короткий сигнал...

Капитан взял курс на маяк:

— Идем на помощь, идем на помощь. Встречайте на берегу!

Самым малым ходом сейнер шел прямо на гудки маяка. Совсем рядом по правому борту проплыли черные зубья рифа. Наконец из тумана показалась кромка берега. Спустили на воду шлюпку. Но подойти на ней вплотную к берегу не смогли. Волны дыбились на мелководье и грозили залить шлюпку. Рыбаки спрыгнули в ледяные волны прибоя.

Сейнер нетерпеливо гудел из тумана: ветер быстро крепчал, надо было скорее уходить от берега. Укутанную в непромокаемые плащи женщину рыбаки отнесли на руках в шлюпку. В суматохе, в нерв-. ном напряжении никто не спросил у рыбаков их имен. Через два часа радист .маяка принял радиограмму с сейнера:

— Я «Амур», я «Амур». Больную благополучно доставили в Северо-Курильск.

В. БУЯЫГИН

72