Вокруг света 1968-03, страница 18

Седьмого рамазана 853 года хиджры — а по летосчислению «неверных» 24 октября 1449 года — правитель Самарканда, внук Тимура Улугбек подъехал к собственному дворцу, спешился и смиренно остановился перед воротами. Стражники засуетились у входа, и начальник караула побежал в дворцовые покои сообщить Абдал-Лятифу, нелюбимому сыну Улуг-бека, уже несколько дней ожидаемую весть: правитель отказался от дальнейшей борьбы.

...Улугбек отдавал предпочтение занятиям науками перед военными походами, он избегал придворных льстецов, открывая свое сердце тем, кто вместе с ним наблюдал бег далеких звезд; его ученики вместо корана читали труды безбожных античных философов и изучали естественные науки. И шейхи не могли простить ему его слов: «Религии рассеиваются, как туман. Царства рушатся. Но труд ученых остается на вечные времена». И настало время, когда сын его, поддержанный всеми религиозными фанатиками Самарканда, открыто выступил против отца...

И вот теперь Улугбек стоит перед судом шейхов. Шейхи осуждающе покачивают бородами и не скрывают долгожданной радости. Абдал-Лятиф, как и положено победителю, который даже не может убедить себя в том, что он достоин победы, — груб и резок. Он обвиняет отца в гордыне, кричит на старика и грозит ему смертью.

Улугбек просил одного — разрешения остаться в Самарканде, где он мог бы продолжать свои наблюдения. Но решение суда гласило: чтобы замолить грехи, бывший хан должен отправиться в Мекку, совершить хадж.

А ночью, когда измотанный предательством, жестокостью, бессильный перед людьми, еще месяц назад целовавшими пыль, по которой ступали его сапоги, ночью, когда Великий Самаркандец спал, состоялся другой суд. Тайный. На нем шейхи решили убить Улугбе-ка.

Через несколько дней Улугбек в сопровождении хаджи Хусроя ушел пешком из славного Самарканда. В ближайшем кишлаке путников нагнал гонец. «Именем хана повелевается тебе, мирза Улугбек, — говорилось в депе

ше, — остановить свой путь. Не подобает тебе, внуку Тимура, совершать хадж в таком скромном окружении. Ты не двинешься дальше, пока не закончатся приготовления к дальнему путешествию, которое должно вызвать одобрение всех правоверных».

Улугбек присел в тени под чинарой. Бежать было некуда.

А к кишлаку уже скакал из Самарканда Аббас из рода Сул-дузов, за поясом которого лежала разрешительная фетва на убийство Улугбека. Он приговаривался к смерти за отступление от заветов ислама.

Нукеры Аббаса издали увидели сидевшего в тени старика. Они узнали его. Связанного Улугбека привели на берег арыка и поставили на колени. Аббас подошел спереди, надеясь увидеть страх в глазах пленника, и взмахнул мечом. Голова повелителя вселенной покатилась в мутный арык, оставляя на пыльном песке быстро темнеющую дорожку. Один из нукеров ловко нагнулся, подхватил голову и бросил ее под ноги палачу.

Через час весть о смерти бывшего правителя достигла Самарканда.

Вечером узнал о ней и звездочет Али-Кушчи — ближайший помощник, ученик и друг Улугбека.

Известие о смерти Улугбека поразило его. Он понимал, что смертный приговор хану — это смертный приговор и его ученикам и всем трудам и книгам Улугбека.

Али-Кушчи надел поверх кольчуги халат и спрятал кинжал в широком поясе. Конь пронес его по глухим переулкам к холму, с вершины которого был виден весь Самарканд...

С вершины холма был виден весь Самарканд. Над низкими глинобитными домиками тонко росли пики минаретов.

Вяткин еще раз обошел горбис-тую вершину холма, который едва слышно отдавался глухим гулом под ногами, словно сквозь выжженную шершавую землю пробивалось эхо потаенной пещеры Вяткин поднял обломок голубоватого мрамора — освещенный солнцем, он нежно светился в его ладони, как маленькая звезда.

И снова уверенность вошла в его сердце.

ДЖАНТАР-МАНТАР

Для измерения движения светил астрономы Джайсингха построили комплекс массивных приборов — для каждой