Вокруг света 1968-04, страница 30

Тут Мгобози у всех на глазах плюнул в направлении Нобелы, размахивая при этом тяжелой палицей.

Чака засмеялся и обратился к Нобеле:

— Ты слышала, что сказал Мгобози. Не раздражай его. Он вспыльчив, а я не вижу никого, кто может помешать ему раскроить тебе череп. Я же ни в коем случае не стану вмешиваться. Хочешь ли ты что-нибудь сказать, прежде чем мы закончим сегодняшнюю церемонию?

— Нет, о вождь! — покорно ответила Нобела.

— Согласна ты с тем, что эти двое получили законное убежище в соответствии с законами страны?

— Да, о вождь!

— Желаешь ты, чтобы я подверг их испытанию ядом, который даст им выбранный мной знахарь?

— Нет, о вождь!

— А почему?

Нобела не сразу нашлась, что сказать, но Чака не стал ждать ответа.

— Сдается мне, что ты несправедливо обвинила Мгобози и Мдлаку. Признайся, что твое вынюхивание было по злобе — ведь тебе донесли, что, когда Мгобози «гнал коз», он плевался, упоминая твое имя.

— Нет, о вождь, дело было не так. Эти двое служили невольными, а потому особенно опасными орудиями злого колдуна, но им на помощь пришли духи и

помогли освободиться от колдовства, иначе у них не хватило бы сил справиться со столькими палачами.

— Люди твоего братства всегда вывернутся. Как молотоголовая цапля вьет себе гнездо с четырьмя отверстиями, чтобы при любом направлении ветра иметь выход с подветренной стороны, так и вы всегда оставляете себе запасный выход. Но вы допустили грубые ошибки, за которые должны умереть две из вас. Принюхайтесь теперь друг к другу и найдите виновных или, если это вам больше нравится, бросьте кости.

Жребий пал на Нобелу и одну из младших прорицательниц.

С ловкостью бабуина Нобела бросилась к холму, взобралась по склону и очутилась у ног Чаки; секундой позже к ней присоединилась младшая прорицательница.

— Убежища, о вождь, мы просим убежища! — жалобно завопили они. — Мы всегда были преданными слугами и верными псами в твоем доме и доме отца твоего.

Все присутствующие были потрясены драматическим поворотом событий и быстротой, с. которой они разворачивались. Чака с суровым выражением лица повернулся к обеим умолявшим его женщинам:

— Убежище предоставляется

только тем, кого вынюхивают как колдунов. Вас же обвинили не в колдовстве, а в обмане корысти ради. Теперь остается решить лишь вопрос о том, как вас казнить: как обыкновенных преступников или... — тут Чака сделал паузу. — Впрочем, вы можете признаться в том, что виновны в колдовстве. В этом случае в порядке особой милости я предоставлю вам убежище — ведь и вы могли оказаться орудиями более сильного колдуна, — рассудительно добавил он. — Но только не вздумайте опять обманывать меня. Тогда уж вы нигде не найдете убежища.

Разоблачив, укротив и унизив Нобелу, Чака не собирался, однако, ее убивать. Он ценил ум знахарки, она могла еще ему пригодиться, особенно теперь, когда он подрезал ей крылья.

Чака поднялся и сказал, что в этот день было сделано много полезного, так как прорицатели не смогут впредь использовать свои способности в собственных интересах. В дальнейшем смертные приговоры после «вынюхивания» будут приводиться в исполнение только после утверждения их Чакой или назначенным им лицом. Впредь все будут жить в безопасности — он станет защищать зулусов, как навес защищает от солнца, — пусть только повинуются его приказам. Но горе тому, кто посмеет ослушаться!

СМЕРТЬ ЧАКИ

После смерти горячо любимой матери Чака отошел от войска и народа, стал сумрачен и бессмысленно жесток. Однако и тогда он продолжал заботиться об укреплении могущества созданного им зулусского государства.

28