Вокруг света 1968-04, страница 28

противление зулусов. Диспозиция последних казалась ему глупой и самоубийственной.

— Биться с ними — все равно что резать скот в краале, — сказал он своим военачальникам.

И Номахланджана громким голосом приказал ндвандве приблизиться к зулусам на расстояние двойного броска копья. С радостными криками его войско выполнило приказ.

Зулусы продолжали сидеть, сохраняя полное молчание. Многие даже беззаботно нюхали табак.

Согласно обычаю, ндвандве стали поносить зулусов. Но зулусы продолжали хранить непонятное мрачное молчание. Лишь когда

ндвандве обозвали их беззубыми псами и бабуинами, укрывшимися на холме, сверху послышалось зловещее рычание, и среди обороняющихся началось движение. Чака громовым голосом приказал им снова сесть на щиты. Команду подхватили, как эхо, командиры сотен, и спокойно и твердо передали воинам взводные.

Войско ндвандве двинулось вперед.

— К оружию! — скомандовал Чака.

С удивительной синхронностью полторы тысячи воинов, сидевших вокруг вершины холма, поднялись как один человек. Затем полторы тысячи ног одновременно топнули о землю, так что холм чуть ли не дрогнул. И тут же раздались звуки, похожие на раскаты грома или барабанный бой: то каждый воин в течение нескольких секунд быстро колотил древком копья по щиту. Четыре шеренги, стоявшие вплотную к передней, теперь отошли назад, так что между ними образовались интервалы в три-четыре шага.

Чака стоял у северного края плоской вершины. Командир бригады холостяков Нзобо занимал такую же позицию у южного края. Двое помощников Чаки — Нг'обока и Нгомаан находились соответственно на восточной и западной сторонах. За две минуты Чака мог обойти вершину холма и составить полное представление о том, что где происходит.

В совсем ином положении находился Номахланджана. Сидя в тени мимозы у северного склона холма, он видел только то, что происходило непосредственно перед ним, а о ходе боя на других участках узнавал лишь от гонцов. Он был способным и честолюбивым человеком, но не любил утруждать себя или заботиться о мелочах. Да и к чему — ведь это даже не бой, а простая прогулка! Чем возиться с этим делом, куда приятнее осушить в холодке горшок-другой пива!

Войско ндвандве вступало в бой очень медленно и осторожно, ибо, когда зулусы внезапно вскочили с земли и «показали щиты», зулусское войско приобрело совершенно иной вид.

К моменту, когда ндвандве остановились в двадцати пяти шагах от противника, готовясь метнуть копья, среди них царил уже неописуемый хаос.

Чака, глаза которого сверкали от возбуждения, правильно оценил положение и молниеносно бросил на ндвандве первую шеренгу своих воинов, а сразу же за ней и вторую. «Си-ги-ди!» — орали атакующие зулусы. Затем боевой клич сменился зловещим, свистящим шипением. Подобно лавине обрушились зулусы на сгрудившихся ндвандве, которые в тесноте не могли даже метнуть коп^я.

...Так Чака сокрушил ндвандве — последнюю преграду на его пути.

После этого он занялся внутренними делами. Он начал борьбу со зловещими суевериями, омрачавшими жизнь народа. Чаке необходимо было уничтожить безграничное влияние колдунов, с тем чтобы только он, Чака, остался безраздельным повелителем зулусов.

ЛОВУШКА ДЛЯ ИСАНГОМА

Началось с того, что над краалем Чаки пролетела молотоголо-вая цапля. Потом забрел дикобраз. Вслед за этим на ограду крааля уселась ворона и заговорила

человеческим голосом. И наконец, у самых ворот крааля убило молнией двух коров. Было совершенно очевидно, что тут не обошлось без колдовства. Надо было «вынюхать» злодея или злодеев.

Немедленно послали за Нобе-лой — известной исангома — «искательницей колдунов». Совершив обряд бросания костей, она распорядилась провести всеобщее «вынюхивание». Три дня спустя почти всем взрослым мужчинам, жившим во владениях Чаки, было велено явиться в Булавайо. Они построились на площади для парадов, оставив широкие проходы между шеренгами. Строй напоминал подкову, обращенную к Чаке. Окруженный своими советниками, он сидел на большом искусственном холме из глины.

Люди стояли неподвижно, охваченные страхом перед тем, что их ожидало. Молчание нарушали только жуткие пронзительные крики и завывания, которые издавали пять нелепо одетых женщин. Они приближались из-за глиняного холма к краям подковы, то пригибаясь к земле, то подпрыгивая.

Первой шла Нобела. Лицо ее, вымазанное белой глиной, которая покрывала также руки и ноги, походило на страшную маску. Голову и руки украшал целый набор высушенных и надутых пузырей и змеиных кож. С шеи свешивались когти и зубы леопардов, гиен, козьи рога. С высохших грудей ухмылялись черепа двух бабуинов. Юбка из коровьей шкуры закрывала нижнюю часть тела почти до самых колен. В руке она держала хвост гну. Так же были одеты и четыре ее спутницы.

Наконец извивающаяся шеренга исангома появилась перед Чакой и строем зулусов. Здесь «искательницы колдунов» образовали круг.

Глаза пяти женщин вращались, а сами они, не прекращая движения по кругу, все сильнее и сильнее подергивались. Постепенно исангома довели себя до исступления. Словно демоны, они вертелись, прыгали, отвратительно гримасничали, гогоча и испуская вопли, от которых кровь стыла в жилах.

Никто, кроме самого вождя, не был в безопасности от «вынюхивания», которое немедленно влекло за собой мучительную смерть. Самым жестоким было то, что если вынюханный колдун оказывался главой крааля (а это обычно

26