Вокруг света 1968-04, страница 26

о том, что их больше всего интересовало, — о причине необычного визита.

Наконец Чака объяснил, зачем он пришел. Старый Нгоньяма согласился, что ни один из существующих клинков не отвечает полностью требованиям Чаки, и предложил переделать тяжелое копье для охоты на буйволов, но гость и слышать об этом не хотел. Чака потребовал, чтобы кузнец изготовил для него закаленный клинок из кричного железа или самородного металла. «В него должно быть, конечно, вложено все твое колдовство», — внушительно добавил он, обращаясь к хозяину.

Хотя Чака честно представился как рядовой воин и член незначительного в ту пору клана зулу, он произвел на кузнеца впечатление человека незаурядного.

— Ты получишь то, чего желаешь, — пообещал Лев. — Но на это нужно время, ибо лучше начинать с самого начала. Новая печь должна иметь другие мехи, чтобы железо получилось лучше обычного. Клинок же закалим отличными жирами, и тогда в твоих руках он всегда будет добывать победу. Мне он обойдется недешево, но ради тебя я согласен удовольствоваться одной телкой, да и ту ты сможешь прислать мне лишь после того, как одобришь работу и когда это будет тебе удобно.

Чака с важностью принял предложенные условия, а затем многозначительно добавил:

— Может статься, одна эта тел

ка, которую ты получишь от меня, заполнит твой крааль.

Нгоньяма понял его и ответил:

— Я только посылаю свою ку-курузу вперед.

Эта зулусская пословица, говорящая о человеке, который, находясь в пути, посылает вперед запас продовольствия, означала предусмотрительность.

Сооружение и сушка новой печи, а также обработка шкур для новых мехов требовали времени. Поэтому Чака вернулся в свой военный крааль в Эма-Нгвени и лишь на третий день после полнолуния пришел в крааль Нгонь-ямы.

Он провел в краале два дня, и помощники Нгоньямы плавили и ковали заготовку из чистого металла, используя в качестве молотов куски гранита, а в качестве наковальни — глыбу того же камня. Затем настал, наконец, черед кузнеца. Железным молотом он выковал из заготовки клинок. Работа приближалась уже к концу, когда кузнецы положили на место свои молоты. Они явно нервничали и чего-то ждали. Чаке показалось, что должно произойти нечто важное, неотвратимое. Наступило молчание, прерываемое только мирным журчаньем ручья. Нгоньяма вроде бы лениво и в то же время напрягшись сидел на корточках у кузни.

И Чака понял, что он ожидает Безымянного.

Его появлению предшествовал негромкий, но жуткий вой на двух нотах, при первых звуках которого Нгоньяма привскочил. Вой повторился на более близком рас

стоянии. Подмастерья кузнеца поспешно натянули на головы козьи шкуры, хотя при этом и продолжали нагнетать воздух из мехов в горн. В кустах послышался шорох, за ним последовали жуткие звуки, словно крупный хищник пожирал свою жертву, разрывая ее тело. Потом наступило молчание. Оно было мучительным для напуганных подмастерьев и подействовало даже на Нгоньяму и Чаку. Вдруг послышался хохот, от которого кровь леденела в жилах: казалось, что безумный демон наслаждается зрелищем адских пыток. Подмастерья застонали. Нгоньяма вздрогнул. Хохот прекратился столь же внезапно, как и начался. Наконец послышался голос:

— Чую спрятанного. Кто этот чужак, скрывшийся среди вас, и что он тут делает?

Хронисты передают, что Чака смело ответил Безымянному. Му

Но это лишь начало экзамена на мужество. Самое тяжелое впереди, когда Нгуо привяжут к дереву в глухом, удаленном от селения месте. Нгуо должен при этом весело шутить. Оставшись один, он будет всю ночь петь боевые песни. А когда вернется в родной крааль, родители устроят пир.

Пир в честь нового воина.