Вокруг света 1968-04, страница 23

ране, холоде — страшно вспомнить! Нашли. Живыми.

Растроганные, счастливые, словно из мертвых воскресшие, связисты долго не могли успокоиться. Спасатели укутали их в длиннополые тулупы. И вот когда один из связистов продевал окоченевшие, скрюченные руки в рукава тулупа, из-за пазухи у него выпал на снег помятый кусок сала.

Все эти трое страшных суток он крепко сжимал за пазухой кусок сала, который прихватил в дорогу. Он судорожно сжимал его той самой рукой, за локоть которой его поддерживали товарищи, быть может, ослабевшие еще больше, чем он.

Потому-то и запомнился случай со связистом — для нас, строителей, человек с куском сала за пазухой был здесь диковинкой. На стройке работал народ сознательный, бескорыстный, самоотверженный. Люди знали, что горючее нужно нашей промышленности как хлеб. И понимая это, никто не роптал, что котлованы и траншеи приходится рыть пока вручную, что единственное жилье — пропыленные палатки среди голой степи, которую весной заливает половодье, оставляя островки, кишащие гадюками. Что в день на человека приходится всего по десять литров воды — в степь, раскаленную, как сковорода, воду возили в бочках, на верблюдах. Что дорогу преграждали «соры», через которые без насыпей нельзя было протянуть «нитку» сваренных труб...

Я работал на стройке шофером, да так потом и остался в Гурьеве, связав всю свою жизнь с этой нефтяной дорогой...

РАССКАЗ

ПЕТРА ИВАНОВИЧА АГАФОНОВА

— Боевой ритм стройки ощущался уже у гурьевских причалов: трубы доставляли Каспием, на баржах. Я тогда заведовал складами, постоянно бывал на разгрузке и видел, как работали грузчики, молодые ребята, комсомольцы.

...Представьте себе — стоит у причала высокая баржа, груженная трубами. Длина труб — метров пятнадцать. По наклонным бревнам их одну за другой скатывают на отлогий, ровный берег. Вдруг трубу начинает заносить. Надо бы остановить разгрузку, но ребята приноровились на ходу подкладывать под трубы чурки. Чурка, значит, немножко притормаживает, и труба снова катится ровно, прямо к складу... Сколько раз

говорили парням: опасно! Стоит замешкаться на секунду или споткнуться — труба руки-ноги переломает, все кости отутюжит! Но ничего, все обходилось благополучно. Случалось — по двадцать часов в сутки работали: только уйдут грузчики на отдых — опять баржа подходит. А ждать нельзя: стройка встанет.

РАССКАЗ

АЛЕКСАНДРА МАРКОВИЧА ШТЕРНБЕРГА

— Нефтепровод был пущен в конце тридцать пятого года, зимой. Мне, инженеру, работавшему на этой стройке с первого дня, на всю жизнь запомнились последние часы перед пуском.

Стояли крепкие морозы с сильным, пронизывающим ветром. Первую нефть мы начали качать в Орск, к новому нефтеперерабатывающему заводу, из резервуаров промысла Косчагыл. Наши насосы находились километрах в двух от промыслов. Сначала нефть пошла хорошо и вдруг иссякла. Мы — несколько рабочих с неф-текачки и я — бегом бросились к промыслу.

Наконец, вот она, «утка» — круто изогнутая труба, которая выходит из резервуара и сразу же «ныряет» в землю. Постучал по ней. Сомнений нет — ледяная пробка. Несколько дней подряд ветер дул прямо в эту «утку», и вода, которая отстоялась на дне резервуара, замерзла в выводной трубе.

Решили отогревать на костре... Рабочие долбили ломами окаменевшую от холода землю, выкапывая яму под «уткой». Ведрами натаскали нефть из ближайшего открытого отстойника — нефтяного озера. Слили ее в яму и зажгли. Огонь на нефтехранилище — всегда опасно. Но в данном случае риск был необходим и допустим: стояла морозная погода, резервуары на Косчагы-ле были залиты доверху. Рабочим не было страшно, потому что рядом инженер, ну, а мне не было страшно, потому что рядом молодые, смелые ребята...

Пошла нефть! Пошла по маршруту, который прочерчен рукой Владимира Ильича. Пошла по одному из первых советских нефтепроводов, сквозь соленую степь северо-восточного При-каспия. Это была победа тех, кто думал о судьбе эмбенской нефти, кто спасал ее в гражданскую войну и строил для нее дорогу в тридцатые годы.