Вокруг света 1968-04, страница 59

— Где теперь поезд?

— Через полчаса придет в Зиму.

— Дело срывается...

— Чем могу помочь?

— Надо передать по всей линии телеграмму.

— Диктуй.

— Ты рискуешь головой.

— Диктуй...

— Повторяю, это опасно.

— Торопись, не трать время, — Кондел по ложил пальцы на ключ телеграфного аппарата.

— Передавай, — Новокшонов наклонился над телеграфистом. — Всем, всем, всем! Всем начальникам партизанских отрядов и рабочих дружин. Всем, всем! — повторил Новокшонов и энергично потер небритую щеку. — Сегодня, тринадцатого января, в Зиму поездом 58-бис, в чешском вагоне прибыл Колчак. Принимаю меры к его аресту. В случае моей неудачи задержите в Иркутске. Подтягивайте силы к железнодорожной линии. Точка...

— Подпись?

— Подпись? Командующий Зиминским фронтом красных войск...

— Что еще от меня требуется?

— Свяжись с Иркутском. С поездом генерала Шанена. Возможно это?

— Попробую.

Монотонно, но настойчиво попискивал телеграфный аппарат, а Новокшонов испытывал душевное и физическое томление. Каждую минуту могли арестовать его, и Кондела, и ребят, ожидающих на перроне. Для них стало ясно: захватить Колчака и золото невозможно. Но безрассудство молодости, желание поскорее рассчитаться с верховным правителем не давали ему остановиться.

— Тише! Иркутск! Говорит Зима, говорит Зима! Пригласите к аппарату генерала Жанена. Что? У аппарата генерал Жанен? С вами будет

разговаривать командующий Зиминским фронтом красных войск...

Узкая серая лента выползала из «морзе» и, свиваясь, падала на пол.

— Перебивают. Требуют, чтобы выслушали их.

— Пусть говорят.

— «С красными вообще не имею дела. Генерал Жанен»,— прочитал Кондел.

Новокшонов зафыркал и засмеялся, вскидывая курчавую голову.

— Ну и гусь! Он еще у нас полетит, закла-няется.

— Тебе пора уходить. Ты и так подозрительно долго здесь. Скоро он узнает о переданной телеграмме, и меня арестуют,— меланхолично сказал Кондел.

Новокшонов догадался, что «он» — это военный комендант. Ответил, тоже называя коменданта в третьем лице:

— Мы не отдадим тебя на растерзание ему. Уходи с моими ребятами. Сейчас же, еще можно ускользнуть незаметно.

Задребезжало оконное стекло, взревел хриплый паровозный свисток.

7

В купе — одинокий, позабытый, брошенный всеми сидел адмирал. Синее английское сукно кителя топорщилось на худых плечах, брюки засыпаны пеплом; тлели на столике измочаленные окурки. Жестко и противно стучали колеса.

В окне пробегали сугробы, сосны, телеграфные столбы, звезды мигали в угольных провалах неба. Еще несколько перегонов — и Черем-хово, а от него рукой подать до Иркутска.

«...Что ожидает меня в Иркутске? Ведь союзники пока нуждаются во мне, ведь я все еще знамя, под которым соберутся новые силы.