Вокруг света 1968-04, страница 73

Он сидел, погрузившись в воспоминания и пытаясь пробудить в себе чувство радости и торжества — ведь ему так ловко удалось замести свои следы Но тщетно.

Быть может, ему не подходит это место, подумал он. Быть может, он был бы более счастлив на какс.ч-нибудь другой планете. Не стоит ли вернуться к кораблю, снова взобраться на него и посмотреть, что делается на следующей планете?

Он поднялся со стула, не приняв еще окончательного решения.

И вдруг вспомнил, как, стоя в водовороте тумана, он смотрел на корабль, и тот предстал перед ним в виде схемы, и, когда он подумал об этом, в мозгу его что-то щелкнуло, и он ринулся к двери.

Теперь ему стало ясно, какая ошибка была в схеме корабля — был неисправен клапан инжектора; он должен был успеть туда до того, как корабль поднимется.

Он выбежал из двери и пронесся по коридору. Вихрем промчался через вестибюль и выскочил на улицу, по дороге мельком взглянув на испуганное лицо древ

него робота. Тяжело топая по направлению к космопоргу, он пытался вспомнить схему, но не мог представить ее целиком — в памяти всплывали лишь отдельные фрагменты, восстановить ее полностью не удавалось.

И в тот момент, когда все его мысли были заняты восстановлением схемы, он услышал гром заработавших двигателей.

— Подождите! — закричал он.— Подождите меня! Вы не можете...

Окончание следует

Перевела с английского С. ВАСИЛЬЕВА

ОДНОГОРБЫЕ ВСТУПАЮТ В БОЙ

риходит осень, и сонный городок Борнова близ Измира оживает, о нем начинает писать турецкая пресса. И так каждый год — ведь каждую осень здесь устраивают знаменитый «деве гюреши» — «бой одногорбых верблюдов». Для жителей Западной Анатолии это событие столь же знаменательно, как коррида для испанца или петушиные бои для яванца. К празднику готовятся сообща, целые деревни — вернее, их мужские половины: местный обычай запрещает женщинам участвовать в таких развлечениях.

И вот долгожданный день. На большую арену, обнесенную несколькими рядами скамеек, выводят верблюдов. Каждая деревня выставляет своего фаворита — ведь бой верблюдов не просто бой, а битва за честь деревни.

Пронзительно звучат флейты и лютни, ухают барабаны, далеко разнося весть о начале праздника. Неожиданно музыка смолкает, наступает тишина, сотни людей затаив дыхание ждут появления бойцов. А вот и они: медлительные, с высоко задранными головами, под богато убранными седлами.

Судья, одетый в белую рубашку и черные брюки, появляется на середине площадки. Сигнал!

Первую пару верблюдов освобождают от веревок, но они не сразу бросаются друг на друга. Соперники медленно переступают с ноги на ногу, надменно поглядывая по сторонам, скалят зубы, брызжут слюной, затем сближаются, бьют копытами землю и пытаются укусить друг друга. Все это лишь прелюдия.

Но вот бой. Верблюды стараются прижать друг друга к земле мускулистой шеей. Борьба идет с переменным успехом. Наконец один падает. На победителя набрасывают веревку и оттягивают от жертвы.

Судья объявляет победителя и пытается высказать свое мнение о бойцах. Но не тут-то было! Болельщики не дают договорить: они стараются перекричать друг друга, доказывая, что сами не хуже судьи разбираются в правилах.

Интересно, что вот уже несколько лет верблюд из горной деревушки Еникей не знает поражений. Своих противников он валит на землю за несколько секунд. До арены его обычно сопровождают добрые две сотни односельчан, от стариков до едва

научившихся ходить мальцов. Все они горды, что именно в их деревне живет непобедимый гигант.

Непобедимый (так нарекли ветерана) обычно выступает в последней паре, и толпа разражается восторженными криками: «Браво, Непобедимый! Браво! Быкыныз Енильмез!»

Состязание одногорбых окончено. Зрители расходятся — одни приплясывая от радости, другие уязвленные до глубины души. Что ж, им остается теперь надеяться, что следующей осенью их верблюд победит самого Непобедимого.

С. ИВИНА