Вокруг света 1968-06, страница 6

1

пор, пока не появилось сообщение, что кинокомпания «Панангло-фильм» приедет в Линдгурст снимать художественный фильм о Джереми Могэне. Вполне понятно, что жители Линдгурста были взволнованы этой новостью, но, когда было объявлено, что звездой фильма будет не кто иной, как Бленд Джиффард из Голливуда, ураган волнения пронесся над всей страной.

На экранах Иоганнесбурга и Кейптауна немедленно начался фестиваль фильмов с участием Бленда Джиффарда; официальные власти в этих и других городах выразили готовность организовать для него банкеты в мэриях, уличные шествия, празднества, чемпионаты по гольфу, мотогонки и даже промышленные и сельскохозяйственные выставки; специализированные магазины продавали флажки с отпечатанными на них надписями «Добро пожаловать, Бленд Джиффард!»; несколько газет объявили конкурс среди членов клуба «Поклонники Бленда Джиффарда», который вдруг возник во всех уголках страны по инициативе девочек-подростков. Каждый участник конкурса должен был написать сочинение «Почему я считаю Бленда Джиффарда величайшим актером», а главным призом был «Вечер с Блендом Джиффардом».

Нам, жителям Линдгурста, предстояло наслаждаться присутствием Бленда Джиффарда целый месяц, а то и больше, и вдобавок выступить в роли хозяев для других, менее известных звезд. В тот-день, когда стало известно, что в Линдгурсте будет нанято несколько сот статистов для участия в съемках, огромная толпа собралась перед одним из кинотеатров и разошлась лишь после того, как перепуганный директор кинотеатра заверил, что контора по найму статистов будет учреждена должным образом, и распространил в толпе копии фотографии самого Бленда Джиффарда.

Сборище перед кинотеатром следовало воспринять как предупреждение об эффекте, который будет вызван приездом в Линдгурст Бленда Джиффарда и компании «Панангло-фильм». Но никто не мог предвидеть последствий их приезда для молодого Бенни де Джейгера и одного старика, ставшего известным как «претендент». Потом, когда Бенни де Джейгер ужасным и неожиданным способом положил конец визиту кинокомпании, многие действительно считали, что всеобщее возбуждение, возможно, чем-то способствовало этой катастрофе. Поэтому они обвиняли газеты в инспирации ажиотажа; они обвиняли всем известную аморальность деятелей кино и политическое положение в стране (у всех нервы были на пределе); говорящие на английском обвиняли тех, кто говорит на африкаанс, а те, в свою очередь, обвиняли говорящих по-английски; обе эти группы белого населения обвиняли цветных и африканцев, которые, хотя и были исключены из участия во всех торжествах, тем не менее несли ответственность за все драматические последствия, а некоторые во всем винили жару. Во время пребывания компании в Линдгурсте вечеринки и приемы устраивались чаще, чем когда бы то ни было, и люди на этих встречах пили больше, смеялись громче, спорили неистовей, хвастали непомерней и флиртовали разнузданней, чем можно было вообразить. Пока компания находилась в городе, внезапно расторгались браки и столь же внезапно объявлялись новые, а девицы спокойно расставались с невинностью. Примерные дети кричали на своих родителей и, поссорившись, ближайшим поездом уезжали в Кейптаун или Иоганнесбург. И все это, как мы знаем, было не самым худшим. Ни в коем случае.

В то утро, когда, наконец, открылась контора по найму статистов, на улице появился Бенни де Джейгер, одетый в черные джинсы, высокие черные сапоги и черную рубашку с белой кожаной каймой по краям нагрудных и боковых карманов. В талии он был перехвачен ремнем, обитым маленькими серебряными кружочками вроде чертежных кнопок, а на его голове красовалась большая черная шляпа с широкими, лихо заломленными полями. За спиной у него висела гитара.

Кое-кто из нас и раньше видел эту гитару: ярко раскрашенный инструмент с двумя танцующими испанцами на тыльной стороне. Бенни де Джейгер играл на ней в одном из джаз-бандов и пел под нее несильным, но приятным тенором на частных и общественных вечерах. Но этот черный ковбойский наряд был сюрпризом. Де Джейгер напыщенно и развязно прохаживался вдоль очереди будущих статистов, снисходительно приветствуя друзей, игнорируя язвительные насмешки незнакомых, и высказывал, не обращаясь ни к кому в отдельности, свое мнение о людях в очереди.

— С ума сойти, — говорил он. — И ты, стало быть, собираешься податься в статисты? Славно, славно!

— А ты? Кем ты собираешься быть? Одиноким ковбоем?

Бенни де Джейгер пожимал плечами.

— Не знаю, — отвечал он. — Я еще не знаю, что они предложат.

Таковы были дела. Бенни де Джейгер не сомневался, что станет кинозвездой. Раньше он никогда не проявлял подобных амбиций, но теперь он говорил об этом без тени сомнения. Это был стройный симпатичный парень с синими глазами, аккуратно причесанными волосами и с бесхитростным выражением лица — сын одного местного аукционера. Днем он принимал участие в бизнесе отца, пару вечеров в неделю играл в своем джаз-банде и часто ходил в кино. Потом говорили, что еще за несколько лет до этого он собрал гигантскую коллекцию киножурналов и ежегодников, которую хранил в своей комнате и никогда никому не показывал, и что он на дому прошел заочные курсы драматического искусства. Но в то время мы ничего этого не знали. Впрочем, я сомневаюсь, чтобы это могло иметь какое-нибудь значение для людей в очереди, даже если бы они и знали.

Но более всего толпа была взбудоражена тем, что де Джейгер, не поленившись так нарочито вырядиться и прийти к конторе, отказался занять место в очереди. Ему было вовсе не интересно стать каким-то статистом. Бесперспективная работа вроде этой была не для него. И он громко повторял это, заложив за обитый серебром пояс большие пальцы и презрительно поглядывая «вокруг себя.

Смущенные, его друзья — именно потому, что они его друзья, — были первыми, кто посоветовал ему пойти помочиться. Несмотря на спокойствие и уверенность де Джейгера, никто всерьез не верил, что он когда-нибудь станет звездой экрана, — факт несколько удивительный, принимая во внимание, какими доверчивыми показали себя люди Линдгурста в последующие недели. Но в данном случае скептицизм еще раз свидетельствовал об их природной скромности: они знали свое место в этом мире, даже если де Джейгер — нет.

За те недели, пока мы ожидали приезда Бленда Джиффарда, город постепенно наводнился членами кинокомпании, в большинстве своем — англичана-

3