Вокруг света 1968-07, страница 10

Славянская культура — радостная и добрая, не погасшая в многовековой ночи! Без нее не было бы Болгарии, говорят болгары. И не иссякает поток посетителей в музеях, и заботливо сохраняются росписи знаменитого Рильского монастыря и фрески Казанлыка.

себя миллионером. Болгарские курорты рассчитаны на людей, живущих своим трудом.

Я видел итальянские, французские, тунисские курорты— толпы бездельников на набережных, красавицы в белых автомобилях, извозчики среди небоскребов и местные жители — абсолютно чужие на этом вечном празднике, который делает их существование призрачным и нереальным. Болгары все построили иначе. Их курорты демократичны. Роскошь делается доступной и поэтому перестает быть рос

кошью и становится средством отдыха, передвижения, развлечения. Болгарские курорты — это сказочные города для взрослых, которым в каждом ресторане, помимо мелникского вина и шопского салата, предлагают еще и условия игры, пусть наивной, но неназойливой и даже романтичной, — в одном месте клиентов обслуживают пастухи, ресторан так и называется «Кошара», под боком блеют овцы, пылает огромный пастуший очаг. В «Монастырской избе» подают незабываемый мавруд «Монастырское шушуканье», официантки одеты послушницами и на стенах витиеватой кириллицей начертаны раблезианские изречения из монастырского же, по-видимому, не слишком постного быта. Посередине «Солнечного берега» навечно застрял в дюнах корсарский корвет, на борту которого добродушные пираты весьма гостеприимно угощают страждущих пленников.

Конечно, курортная беззаботная жизнь бросается в глаза и на болгарском побережье, но от этого зеленая гулкая Варна, город, где не только воздух, но даже свет необычный, потому что небо отражается в море, двадцатипятивековая Варна не становится для стороннего глаза только курортным центром. Она остается огромным портом, и знаменитой верфью, и оперным театром, известным на всю Болгарию.

И даже Несебыр — самый невероятный город мира, не похожий ни на что на свете, кроме самого себя, имеет, помимо курортного карнавала, вполне серьезные деловые будни. Впрочем, ему это нелегко, ибо он существует на острове словно специально для того, чтобы напоминать людям о неизбывной силе фантазии и мечты, о том, что романтика бывает не только грезой, но и вполне материальной средой. Город-фантазия, город, будто выдуманный Александром Грином: я помню, как звенит его булыжник, как вьются над самым морем террасы его домов, сложенных из морского камня, как морская соль оседает на стенах его церквей — Пантократора, Святой Параскевы, Богородицы Умилены. Улицы впадают в море. Между тем от театральных, встроенных между скал причалов отходят обыкновенные боты рыбацких кооперативов, и на звонких улицах, где, казалось, только что отгремели ботфорты вольных капитанов, элегически стучат каблучки гимназисток.

Летом Болгария становится настоящей Меккой. Из Варшавы, Будапешта, Берлина в Варну каждый день приходят специальные экспрессы. На машинах, мотороллерах и велосипедах едут чехи, словаки, сербы и хорваты. Из Одессы и Батуми плывут советские теплоходы. Во всем этом есть, кроме чисто экономических выгод, большая историческая правда.

Социалистическое братство, его дух для болгар не громкие слова и не понятия из учебника истории — это факты теперешнего общественного бытия, неразрывные от самосознания народа. Факты эти многочисленны и ежедневны: они не только в крупных экономических начинаниях социалистических стран, но и в личной, так сказать, домашней жизни каждого — от любимых книг до друзей в Москве, Варшаве, Праге.

В один из последних софийских вечеров мы гуляли по бульвару Витоша, где много магазинов и домов, увитых плющом; мы прошли по Русскому бульвару, по его уникальной желтой керамической плитке и пришли в ночной бар. Бар назывался «Луна». Мне давно хотелось посмбтреть, что это значит — ночной бар в социалистической стране и кто туда ходит.

8